Начальник полиции Линца отдал этой работе всю свою жизнь. О начал свою карьеру простым патрульным в Эффердингене еще в конце прошлого века, 1897-м году. В этом году как раз на тридцатипятилетний юбилей своей карьеры он получил назначение начальником полиции в Линц. Для него это был потолок. Еще пару лет — и он выйдет на пенсию, будет выращивать сливы в собственном саду, этот небольшой домик в городе его молодости, Эффердингене, достался ему в наследство от отца, тоже полицейского чиновника. Семья Клауса Эрхаммера всегда была представителями закона — среди них были и судьи, даже один государственный обвинитель был в их роду. В Линце он бывал часто и этот город ему нравился, но всё-таки он мечтал вернуться на свою маленькую родину. Этот октябрьский день не обещал ему никаких неприятностей, совершенно никаких. Обычный день — обычные заботы полицейского, поставленного на столь ответственный пост, бумажная волокита — извечный бич что старой империи, что новой республики. Клаус с неприязнью посмотрел на изображение президента, тьфу ты, он прекрасно помнил то время, когда на этой стене висел портрет императора, сколько лет висел! Потом пришли эти… социал-демократы, и в стране начался форменный бардак.
От воспоминаний полицейского чиновника отвлек шум автомобильного мотора, он выглянул в окно — напротив отделения остановился новенький автомобиль, покрытый слоем дорожной пыли. Сердце Клауса предательски не ёкнуло — и зря! Очень зря. Из машины вышли двое — женщина и мужчина, оба невысокие, щупловатые какие-то, вот только держались они весьма уверенно, ну да, если могут позволить себе такое авто, то… И направились они как раз к полицейскому управлению. Вздохнув, да, он себе такое авто позволить не может, начальник полицейского управления уселся за рабочий стол и уставился в очередную бумагу. Вот только перед его мысленным взором всё торчала это чёртова легковая машина, мешала работать, черт ее подери!
Когда мы зашли в кабинет начальника полиции Линца, то могу сказать, что герр Эрхаммер впечатлял: приблизительно сто пятьдесят килограмм живого веса при росте не более ста шестидесяти сантиметров не могли не впечатлить. Он сидел на особом «двойном» стуле, по всей видимости, кресло хозяину кабинета не полагалось, или он боялся в нём заснуть. Потому выбрал довольно жёсткий стул, но приличного такого размера, явно спецзаказ. Несмотря на то, что жарким этот октябрь не назовешь, он потел, капельки влаги выступали у него по лбу и он постоянно обмакивал себя большим носовым платком, походим на кусок простыни. В этом человеке всего было много: мясистые губы, массивные щеки, гигантская лысина, разве что глазки-щёлочки, но вот в них светился серьезный ум, да и энергии этому дядьке, возраст которого приближался к шестидесяти было не занимать. На нас с Марией он уставился весьма неприветливо. Ну да, разгребать ту кучу бумаг, что скопилась на его столе предстояло еще долго. А тут мы — такие красивые и нате вам! Но приветствовал нас он спокойно и без раздражения.
— Чем могу быть полезен?
— Герр Эрхаммер, мы к вам по такому делу — вот тут коллективное заявление от жителей Шпиталя.
Мария положила перед полицейским чиновником правильно составленное и заверенное у нотариуса заявление. После чего продолжила:
— К сожалению, у нас отказались его принимать, поэтому мы пришли к вам.
— Простите, а кто вы?
— Мы журналисты Эмма и Виктор Крамер. Мы делали репортаж о жителях Шпиталя и нам рассказали весьма странную историю. О неожиданной смерти почти всей семьи уважаемых жителей этого поселка, да еще и о том. что одна молодая цветущая женщина умерла подозрительно внезапно, настолько, что они уже обращались по этому поводу в полицию. И полиция ничего не предпринимала! Вы же понимаете, что такая ситуация подрывает авторитет власти. Мы, как истинные патриоты страны не могли пройти мимо этого.