Часть I, глава 4
Нечто хулигански-приятное есть в том, чтобы хозяйничать в логове старшего брата, удовлетворение, сродни тому, что возникает, когда родители впервые разрешают тебе сесть за руль или впервые отпускают в клуб накрашенной. Хотя, конечно, устраивать вечеринки в квартире Джено, в этот раз я не собираюсь - переросла уже потребность в запретно-тайном веселье.
А вот спокойное уединение сейчас очень не помешает - сроки подходят к концу, диплом все еще в зачаточном состоянии. Первую главу профессор Кастальди, со скрипом и обещаниями доработать, все же принял, но во второй у меня еще конь не валялся, не говоря уже о том, что первая так и осталась неисправленной.
После всей этой праздничной суеты и ночных проводов не хочется ни садиться за правки, ни тащиться с утра пораньше в университет, поэтому несмотря на то, что солнце уже встало, я заваливаюсь спать, небрежно задернув шторы и даже не перестелив постель. От наволочки слабо пахнет пеной для бритья, и поудобнее пристроив подушку под щеку, я засыпаю, чтобы проснуться с головной болью во второй половине дня. Телефон обиженно тренькает, но стоит мне протянуть к нему руку, замолкает.
Просматриваю пропущенные вызовы - Леа, Сандра. Леа, наверняка, насчет учебы, Сандра - по поводу планируемых на пятницу посиделок в нашей любимой кафешке. И то, и другое может подождать, потом перезвоню.
Сообщение. От Джено. «Сидим в аэропорту Дели, ждем пересадки». В общей сложности, включая четыре часа ожидания в Дели, до Кабула им лететь одиннадцать с половиной часов, а оттуда еще полтора часа на вертолете до места строительства водовода. Смотрю на время отправки сообщения и пытаюсь представить, где сейчас брат с Винче. Эти попытки окончательно разгоняют сонливость, и я встаю.
Мне нравится в квартире у Джено. Здесь ничего лишнего, много свободного пространства, несмотря на небольшую площадь, очень уютное освещение - электрическое и естественное - и аура какой-то спокойной обособленности.
Вещи вроде бы давно знакомые, почти твои, но прикасаясь к ним, чувствуешь какую-то упругость, сопротивление, словно беззвучное напоминание «мы тоже ждем его, как и ты». Синяя с переливом в серый керамическая кружка, из которой Джено пьет чай, удобный, но компактный диван в гостиной, бритвенный станок и пачка презервативов в шкафчике в ванной, заставляющие меня улыбнуться: мой брат - уже давно большой мальчик.
Попивая чай, брожу по квартире, но вот кружка пуста, и самое время садиться за диплом. Тут я вспоминаю, что и ноут, и репродукции, и правки профессора, записанные от руки - все осталось дома, в моей комнате.
Еду домой. Родители, парочка их друзей, дедушка с тетей и дядей продолжают на террасе домашние праздничные посиделки - ленивые и расслабленные, с неспешной беседой о том, о сем. Липе с Идой рубятся в какую-то игру у него в комнате, а между ними на широкой кровати развалился Чипо.
- Чао, Сеска, - не отрываясь от игры, говорит Ида. Следом она издает вопль огорчения и откладывает джойстик.
- Что делаешь? - интересуется у меня брат.
- Диплом собираюсь писать.
- Данунафиг, - одним словом произносит, отмахиваясь, Липе. - Вот, Чипо, негулянный лежит. Айда в парк.
Чипо с надеждой поднимает голову, услышав свое имя, и одобрительно метет хвостом по покрывалу.
- Мне диплом надо писать, - нахмурившись, повторяю я.
- Слышал, Чипитто? - брат обхватывает голову пса ладонями и начинает трепать за уши. Хвост приходит в неистовство. - Сеска злая, не хочет с нами гулять. Она слишком взроослая, у нее диплоом.
- Вот когда ты начнешь писать свой, я буду вести себя точно так же.
Липе ржет. Чипо, вывалив язык, с надеждой переводит взгляд то на него, то на меня, то на Иду.
- Ладно, уговорили, - сдаюсь я и мысленно даю себе клятвенное обещание начать завтра.