- Приезжай на выходные в Рим, - предлагает Липе, пока мы сидим на подстилке в парке, с картошкой-фри и стаканчиками колы, а вокруг носится уже слопавший свой хот-дог Чипо. - У нас выступление в "Триполи".
- Ого, в какие клубы вас уже приглашают, - впечатляюсь я.
- Вообще-то на три песни на разогреве, - честно поясняет младшенький.
- Неа, не приеду. Мне...
- Надо писать диплом! - хором заканчивают Липе и Ида.
Я не выдерживаю, смеюсь.
- А меня почему не зовешь? - обиженно толкает двоюродного брата Ида. - Я тоже хочу.
- Потому что тебе шестнадцать, - снисходительно отвечает девятнадцатилетняя рок-звезда и тут же продолжает подначивать меня, многозначительно сигналя бровями: - Приезжай, Фабио про тебя спрашивал.
Высовываю язык и закатываю глаза, демонстрируя свое отношение к перспективе пообщаться с бас-гитаристом их группы. Тут не выдерживает и прыскает Ида, на полметра от себя разбрызгивая мелкие капельки колы.
- Фу, хрюшка, даже Чипо ест аккуратнее, - дразнит ее Липе.
Ида кидает в него картошкой.
Украдкой проверяю телефон. Ничего. Перехватываю взгляд младшенького. Он тоже ждет, хоть и не перестает при этом дурачиться.
Мы смеемся, бегаем по газону, играем с Чипо в мячик, и наконец, уставшие, просто валяемся на подстилке.
- Давай, я заплету косичку?
- Валяй, - соглашается размякший братик.
- Липолетто, Липелино, Липелуччио, Липепито, Лимпопунья, - обихаживаю я жмурящегося от удовольствия младшенького, перебирая пальцами пряди. – Крохотулечка ты моя, бобосечка.
Липе как кот, обожает, когда ему чешут за ушами и теребят волосы. Он вообще очень ласковый и отзывчивый на прикосновения. В отличие от Джено, который всегда напрягается, когда его трогают.
- Разноцветный ты мой, разноперышковый, - приговариваю я, выплетая французскую косу из сине-черных прядей.
- Я должна это заснять, - веселится Ида, описывая вокруг круги с телефоном. - Выложу потом в инстаграм.
Сообщение приходит поздно ночью и начинается с незнакомого набора цифр: «Это наш с Винче рабочий телефон. Связь не то, чтобы плохая или хорошая, просто в некоторых местах ее нет вообще». Выдыхаю с облегчением. Вот теперь можно и спать. Но сначала устраиваю проверку коммуникаций: «Сколько времени у вас там сейчас?». Ответ приходит довольно быстро: «На 3,5 часа больше. Уже почти утро».
Для меня утро наступает четыре часа спустя. На этот раз никаких оправданий, надо собираться в университет. У выхода с парковки сталкиваюсь с Леа и Сержио.
- Я тебе вчера весь день звонила...
- Знаю, извини, проспала. И забыла перезвонить.
- Вот видишь, - поворачивается подруга к Серджио. - А он рассказывал, что видел тебя в универе.
- Я мотороллер увидел на стоянке, вот и подумал, что Сеска где-то здесь, - оправдывается тот.
- Он с позавчерашнего утра тут стоит, - говорю я.
Вместе, лавируя между шумными группами «бакалавриков», мы движемся ко входу в отделение магистратуры.
- Ужас! Сволочи, наверное, сбили и бросили.
- Оттащила его на обочину, а то задавят. Такой симпатичный, рыжий. Жалко собаку... Я бы его отвезла в лечебницу, но родители недавно только поменяли обивку на креслах, сама понимаешь…
Многие люди предпочитают поступать именно так - делать добро, только если это не слишком затруднительно.
- Где? - вклиниваюсь я в беседу двух младшекурсниц.
- На шоссе у поворота к развязке.
Хорошо, что Джено оставил мне машину, собаку, в отличие от кота, в сумку позади сиденья мотороллера не положишь. Звоню Марии, уточнить, не привозили ли рыжего пса после аварии.
Мария - особенный человек в моей жизни и в жизни многих собак и кошек. По возрасту мы не слишком подходим в подруги, она мне если не в матери, то в тетки годится, но то, что нас объединило, к возрасту не имеет отношения. Мария - хозяйка частного приюта для бродячих животных. Познакомились мы благодаря Валерии - та попросила сына помочь с сооружением вольеров женщине, которую она встретила на акции в защиту дикой природы. Джено взял меня с собой, когда ехал смотреть фронт работ, а в результате я так прикипела к этому месту и его обитателям, что обязательно бываю у них хотя бы раз в неделю.
Мария отвечает: рыжего пса не привозили, и обещает узнать по другим приютам. А я, не дожидаясь результатов расспросов, еду на север, на шоссе. Если у пса кровотечение, каждая минута имеет значение.
Перед развилкой съезжаю к обочине и снижаю скорость, еду в таком режиме метров пятьсот. Никого. Разворачиваюсь, проделываю то же самое с другой стороны шоссе.
Может, пса уже подобрали? Или, может, ему стало лучше, и он уковылял в привычное укрытие? Или я его проглядела?
Выхожу из машины и прохожу тот же путь пешком, внимательно оглядываясь по сторонам. Углубляюсь в траву, чтобы разглядеть что-то рыжеватое - это оказывается камень. Опять сажусь в машину, опять разворачиваюсь, опять обхожу обочину. Безрезультатно. Солнце начинает припекать, и я понимаю, что ту сердобольную фифу с новыми креслами с салоне надо было расспросить о месте поподробнее.
Звонит Мария - рыжего пса не поступало, она проверила по всем лечебницам и приютам. Может, все же, кто-то подобрал и отвез домой?
Проезжаю чуть дальше, за развилку и продолжаю поиски. Результат тот же. Перезваниваю Марии, она говорит, что все в курсе и обязательно предупредят, если рыжего все-таки куда-то доставят. Еду назад, очень медленно, все еще всматриваясь в обочину.
Занятия прогуляны, и надо хотя бы отметиться на кафедре.
Я никогда не узнаю, что сталось с этим псом, но я, по крайней мере, пыталась помочь, как смогла.