— А меня граф Моран пригласил сегодня отужинать с ним, — сообщила и опустилась в кресло, расслабляясь и снимая с себя надоевшую вуальку.
— Отказала?
— Согласилась, — вздохнула обреченно, — что поделаешь, коль мозгов нет. Может, сказаться больной?
— Напиши записку, отправим с посыльным. — Старушка пожала плечами. — Хотя что-то мне подсказывает, не поможет тебе такая уловка. Примчатся оба справиться о здоровье.
— Что мне делать, Тельма? Виконт со своей гиперопекой, сиятельный с… нестерпимым желанием узнать тайну бессы Анны. После сегодняшнего происшествия в склепе ему его мужское эго не позволит сдать бастионы, а посему потребует реванша.
— А что случилось в склепе?
— Мышей гоняла. Есть жертвы. Обыкновенная земмифобия была причиной ушиба детородного органа высокого аристократа.
— Опять кучу слов непонятных наговорила.
— Сколько у вас дают за причинение вреда здоровью важного сеньора и принимаются ли во внимание смягчающие обстоятельства? — продолжала самозабвенно сокрушаться. — В тюрьму очень не хочется.
— Поднимайся и иди приводи себя в порядок! — проворчала знахарка, покидая торговый зал, устав слушать вздор из уст племянницы.
Я страдальчески заныла, откинув голову на спинку кресла.
— Господам в нашем положении не отказывают, милая, — поучительно начала баронесса, — уж удовлетвори каприз соколика, все ж не простой человек. Вот обустроимся на новом месте, они и успокоятся.
— Ты думаешь? — с сомнением хмыкнула. — И кстати, мы едем в Бежи… Берид… черт, как его… Бережины, о! Родовое имение графа Морана. В трех часах от Виннета. Его сиятельство сам предложил. Тихое, малонаселенное место. Рядом лес… Тебе же нужен лес?
— С чего такое решение? — удивилась ведьма. — Нонтер — милый городок, я там бывала.
— Не знаю, Тельма, предчувствие какое-то нехорошее у меня возникло, стоило только подумать о соседстве с усадьбой Карре.
— Внутреннему голосу надо доверять. — Бабулька согласно кивнула. — Может, оно и к лучшему. Раз так — пошла паковать вещи. Свои сама соберешь. Разжилась, смотрю, добром — короба не хватит. Надеюсь, Рёдер нам повозку предоставит. А пусть только попробует не дать… ведьма я или нет!
Улыбнулась на брюзжание знахарки.
— Чего расселась, спрашиваю? Там твой таурон такое представление устроил, что Верине пришлось убрать его в хозяйский несгораемый шкаф! Иди успокаивай!
— Что ж ты сразу не сказала?! — Подорвалась с места.
— А чего зря панику разводить? Мигает и мигает, никому не мешает!
— Добрый день, леди… — Распахнула без стука комнату для творчества. Улыбнувшись, кивнула Аррии, сидящей за столом с гипсовой маской в руках, — не виделись с утра, — и джентльмены!
Перри в клетке встрепенулся радостно.
Рыжая, стоя у стены-палитры с кистью в руке, обернулась на голос.
— Ну наконец-то! Госпожа Анна, ваш оберег такое вытворял, такое! Проявился и как начал мигать! То пропадет, то появится!
— Открывай потихоньку, — перебила её, кивнув на местный аналог сейфа. Щёлкнул затвор.
— Что это с ним? — прошептала помощница.
Ах, если бы я знала! Присутствующие собрались у железного ящика, заглядывая внутрь.
— Будто сигнал подает, — заворожено прокомментировала мягкую пульсацию таурона девчонка.
— О чем? — забеспокоилась Флайт. — Кому?
Подоспевшая ведьма многозначительно хмыкнула:
— Придумаете тоже, наверняка он хозяйку зовет.
Немного сомневаясь в последнем предположении, коснулась артефакта. Теплый. Осторожно подняв за шнурок на уровень глаз, залюбовалась загадочным поведением «дружочка». Качнула. Влево-вправо, влево-вправо… маятником… вспыхнул-исчез… вспыхнул-исчез… Взгляд расфокусировался, улетел куда-то далеко вперед. Очертания ярких панелей комнаты вдруг сделались смазанными, будто растворяясь в тумане, и вместо них…
…Пустое помещение, каменные стены. Тусклый свет с улицы пробивается в маленькое зарешеченное окошко под потолком. Сквозь ржавые прутья просматриваются кроны деревьев и немного серого неба. Низкого, предгрозового. Сильный с порывами ветер гнет ветки, трепещет листва. Шумно, тревожно. Сыро и холодно. Оголенные плечи зябнут, но руками их не согреть, не обнять себя. На запястьях железные оковы. Режут краями кожу до крови. Жалобно звякает цепь, стоит только пошевелить ногами… в колодках.
Хочется спать. Смертельно хочется спать. Мозг уже перестал реагировать на стрекот сверчка в углу, на голодные спазмы желудка, на жажду, на боль… только холод, продирающий до костей, не дает впасть в беспамятство. И еще страх. Панический, дикий. Затаившийся в душе огромной кошмарной змеёй. Зубы уже отстучали свое. Опухший язык, попавший под их неистовый степ, ищет последние крохи влаги во рту. Напрасно. Ведро с водой, такой чистой, манящей, в трех шагах. Не дотянуться.
Острый наконечник трости касается моего подбородка, надавливает требовательно, заставляет поднять голову. От укола в шею рефлекторно дергаюсь назад. Бьюсь затылком о камень и часто моргаю — пряди волос, упавшие на лицо, цепляются за ресницы, мешают открыто смотреть на человека, сидящего на стуле напротив меня. Расслабленно, нога на ногу. Не молод и не стар. Седина на висках. Худое лицо с орлиным носом. Слишком большим для маленьких серо-голубых, каких-то водянистых и близко посаженных глаз.
— Хочешь вернуться домой? — От этого голоса, спокойного, ласкового начинает мелко трясти.
Сознание цепляется только за одно слово в предложении. Домой. В тепло, уют. Где ждут и любят.
Сиплю невнятные ругательства в его адрес. Хватает дерзости, в моем-то положении! Потуги пленницы бессмысленны: этот человек не желает слушать «бред строптивой девки». Ему нужен ответ. Конкретный.
— Скажи, где ты его спрятала, и мы отправим тебя туда, куда ты пожелаешь.
Нет, не отправит! Это знаю я, это знает он. Тогда зачем нести эту сладкую чушь? Соблазнять?
Чудовище не злится, нет. Приходит каждый день, в одно и то же время и все повторяется: садится на стул и учиняет допрос, не меняя добродушного тона…Сколько? Счет потерян после второй недели. Смысл считать, когда итог один. Я просто жду, когда он перестанет быть участливым извергом… Я жду конца.
— Я его потеряла… — Мой тихий голос жалок.
— Это я уже слышал. — Его, напротив, теперь холоден и властен.
Все верно, каждый день ответ один и тот же. Но почему-то мне не верят!
— Пожалуйста… — Начинаю плакать, потому что это невыносимо! Так не должно быть! Не со мной! — Отпустите меня, я говорю правду!
Он молча поднимается со стула и идет на выход. Его путь лежит мимо ведра. Сквозь слезы наблюдаю, как чудовище не останавливаясь делает резкое движение ногой, и емкость заваливается набок, выплескивая воду на каменный пол. Большая лужа разливается, достигая меня. Одновременно с грохотом засова бухаюсь на живот и припадаю губами к мокрой поверхности. Слизываю, всасываю в себя живительную влагу…
Шлеп!!!
Резкий звук возвращает меня в действительность. Моргнула. Состояние такое, будто резко проснулась. Тельма стоит напротив. Прямо перед моим носом сцепленные ладони после громкого хлопка, вырвавшего меня из странного видения. Голова слегка кружится. Накатывает тошнота. Растерянно оглядываюсь. На лицах женщин выражение тревоги и беспокойства. Прекрасно понимаю, что произошло, а потому сдавленно спрашиваю:
— Долго меня не было? — Повела рукой в поисках опоры.
— О, недолго, милая, Перри успел сказать «Заморозили, злодеи!», — вздыхает с облегчением ведьма, усаживая меня на стул. — Стояла живая, на таурон глядела и вдруг будто в камень обратилась. Не сразу и поняла, что что-то не так с тобой. Птицу благодари.