Он что, всю ноченьку пил-кутил? Мое признание так пробрало его? Сбило с ног?
— Поторопитесь, ваши милости, дорога дальняя, — осмелился нарушить наш ступор один из извозчиков.
— Господа хорошие, что ж вы барина… э-э, милорда не отвезли почивать в более удобное место? — возмутилась я для острастки.
— Не велено было беспокоить, — пробурчал мужик.
Со всеми осторожностями, дабы не задеть нижние конечности его сиятельства графа Морана, разместились с Тельмой на сиденье напротив.
Не успела захлопнуться за нами дверца, как кучер, басовито что-то рыкнув, щелкнул вожжами, и коляска тронулась с места, постепенно набирая скорость.
— Надо было откинуть верх, чтобы ветерком обдувало, иначе задохнемся, — поморщила я нос, устраивая саквояж на свободном пятачке у стеночки.
— Тучи собираются, — бабулька покосилась на небо сквозь незанавешенный квадратный проем со своей стороны, — потерпим до выезда из города. Нехорошо, если люди увидят своего господина в таком виде. А там, если не будет дождя…
Вспомнив вдруг что-то, знахарка споренько полезла в свою новую кошелку. Тихо звякнули склянки. Перебрав, выудила пузырек из зеленого стекла, бросила деловито:
— Очнётся, надо заставить выпить — хмель как рукой снимет.
Голова Рихарда плавно покачивалась из стороны в сторону в такт мягкого хода повозки. Лицо расслаблено. Проступившая щетина, слегка небрежная, нисколько не портила его красивого лица, а наоборот, придавала некий шарм. Легкий беспорядок на голове. На устах играет слабая улыбка. Хорошо ему!
Чего ждать мне от его пробуждения? Прислушалась к себе. Но не уловила ни страха, ни волнения, ничего! Меня мое состояние полностью удовлетворило.
Звук подков и колес, эхом отражающийся от мостовой, неожиданно сделался более громким. Выглянула наружу. Мы двигались по кольцу безлюдной площади, огибая серый памятник святому Симону. Трехэтажные здания своими красивыми фасадами прижимались к круглому каменному плацу, венчая важное место почитания покровителя торговли.
Свернули на прямую широкую улицу. Замелькали вывески с изображением поросячьих тушек и закрученных кренделей. Бочонки, висящие на цепях. Рогатые коровьи морды над перекрещенными топорами. Высокие пивные кружки с приподнятыми крышками. Все — настоящие произведения искусства кузнечных дел мастеров и чеканщиков!
В этом районе не в пример другим кварталам было людно. Многие передвигались с тележками, нагруженными товаром. Женщины с объемными корзинами и кошелками спешили наполнить их продуктами. Хлопали двери лавок, бряцали колокольчики. Звенели голоса. Утренняя тишина растворялась в шуме дня.
— Мне кажется, мы едем не по той дороге, — Тельма недоуменно нахмурилась, окидывая взглядом местность, — эта выходит к тракту на Ливику. Мы возвращаемся?
Я только пожала плечами, ровным счетом ничего не понимая. Как расценивать изменение маршрута? Нам отказали в проживании в Бережинах? Остается только ждать пробуждения аристократа, чтобы выяснить этот вопрос, или появление виконта. Ну где же он? Так искал меня, спешил, и вот те раз — в сопровождающих только пьянющий в дрова кузен.
Вскоре торговые кварталы закончились, и наше ландо выкатилось на грунтовую дорогу мимо деревянных построек. Через несколько минут начались поля и пролески. Повозка сбавила скорость и, съехав на обочину, остановилась.
— Не возьмете ли в попутчики? — улыбающееся лицо Карре-младшего появилось в оконце так неожиданно, что мы с ведьмой дружно шарахнулись от двери в сторону.
— Лео!
И тут откуда-то сверху, с крыши, очень знакомо чирикнуло:
— Пр-риплыли! Прими швартовы, кнехты* вам в глотку!
— Перри! — ахнули мы с «тетушкой» в унисон.
________________
*Кнехты — (голланд.) (мор.) Приспособление в виде тумб на палубе судна или на пристани для закрепления канатов и укрепления снастей.
Глава 7
— Лучше бы ты пришёл трезвый и с деньгами,
чем пьяный и с цветами.
(х/ф «Мамы»)
Беглеца ловили, а тот порхал, удирая от людей, вокруг ландо. И мое плохое настроение испарилось без следа, пока я наблюдала, как аристократ с помощью кучеров пытается загнать в «угол» летуна. Бейл Орест, не будучи дураком, разгадал план двуногих, совершил обманный маневр и вспорхнул на ветку ближайшего дерева.
К попыткам образумить попугая подключилась Тельма, ласково уговаривая его спуститься, в то время как я соблазняла яблоком. Леонард же угрожал оставить его без перьев или подарить первому встречному, коли таковой везунчик найдется. Он славно врал! Со словами «позволь на минуточку» отобрал у меня фрукт, сжевал его, задумчиво поглядывая на беглеца, а потом, не особо прицеливаясь, запулил в того огрызком. Снаряд пролетел мимо, но не остался незамеченным: упрямый птиц, нисколько не впечатленный страшными карами, обрушил на голову милорда «высокохудожественный» жаргон такелажников и моряков всех стран и народов. За полчаса мне стало известно, что в глотку можно засунуть не только какие-то там кнехты, но и бушприт*! Бедный виконт, со слов пересмешника, должен был пять раз навернуться со сходней и шесть раз умереть, придавленным корзинами с кивиаком*! Ну и после этого непременно взять в жёны кр-ривую кар-ракатицу Бер-рту!
Люди выдохлись быстрее серого поганца. Коротко посовещавшись, решили оставить его в покое и продолжить путь. А уж что решит Пери — возвращаться к Аррии или ехать с нами, заняв почетное место на крыше ландо — это будет его выбор.
Кучер сложил одну половину откидного верха нашего экипажа, и дышать стало намного легче. Дождь так и не пролился, но небо продолжало хмуриться. А перед самой Ливикой вновь сделали остановку — причиной тому было пробуждение графа. Моран открыл глаза и замутненным взором окинул пространство. Рывком сел и, тряхнув головой, застонал, схватившись за затылок. Баронесса тут же дернула за шнурок с колокольчиком, подавая сигнал остановиться. Подъехал Карре на своем жеребце, спешился. Я, дабы не смущать сиятельного в пикантный момент осознания столь неприглядного поступка, как приход в себя отнюдь не в коечке, вышла из коляски прогуляться до небольшой речки, протекающей в некотором отдалении от тракта. Думаю, любому уважающему себя мужчине было бы неловко очнуться ото сна с похмелья в обществе малознакомых женщин, одна из которых молодая девушка. А уж титулованной особе… В общем, рассудила я, это будет правильно. Рихард тоже в какой-то степени пострадавшая сторона: слишком уж я импульсивно подошла к вопросу раскрытия своей тайны в тот момент. Но и от высокородного никак не могла ожидать такой реакции. Не так уж это и отвратительно выглядит. Жутковато, да. Смотрю на себя в зеркало — Майкл Майерс*, только симпатичней в сто раз! Или это я уже привыкла и ничего кошмарного не вижу? Ни Тельма, ни Верина с Арией — никто не морщился и не шарахался в ужасе.
Близко за спиной всхрапнула лошадь. Обернулась. Его милость вел к воде под уздцы двух жеребцов. Красивых, холеных, высоких и тонконогих. Дорогущих, наверное, потому как порода была во всем их облике. От копыт до кончиков ушей. От взмаха хвоста до кивка головой.
Дождавшись, когда лошади напьются, привязал поводья к ветке тонкого деревца и подошел ко мне.
— Красивые животные, — сказала мужчине, любуясь конями. — И клички у них, наверное, должны соответствовать нраву. Содержать в себе родословную до седьмого колена.
— Мой тот, со звездочкой во лбу — Декар. Он у меня уже пять лет. Умница. Настоящий товарищ. У Рихарда — Ахалаш. Брату привезли его из Эмера. Настоящий ардонский скакун. Своенравный и гордый. Признает только кузена. И меня… по настроению.
— Он великолепен! — не покривила я душой, любуясь вороной мастью Ахалаша.
— Аннушка, — моей руки коснулась теплая ладонь Леонарда, отвлекая от любования жеребцами, — прости, что так вышло. Не успел вас предупредить о таком… попутчике. Ночь была сумасшедшая: я волновался — нигде не мог найти брата. А утром принесли записку, что он за вами уже послал экипаж и назначил мне встречу за городом.