— Анна! — Чей-то голос, сопровождаемый хорошей встряской, ворвался в сновидение. — Анна, проснись!
— Что случилось? — Открыла глаза и поморщилась, стоило только повернуть в сторону зовущего голову, которая гудела, к слову сказать, словно натруженный колокол.
— Слава богам, очнулась, — выдохнула Тельма, приложив руку к груди.
В наспех накинутом халате до пят, в чепце для сна, из-под которого торчали растрепанные седые пряди, она являла собой воплощение бабы Яги.
— Не слышала… Спала крепко, вчера долго не могла уснуть. — Хлопнула глазами недоуменно, уставившись на баронессу. — Ты чего? — Виски прострелило тысячами игл. — Ох…
— Почему не закрылась на ночь? — строго спросила ведьма.
— Я… не знаю. Не помню. А зачем? — Мозг все еще тормозил.
— Затем что в доме посторонний человек!
— Так он же постоянно спит, — промямлила, оправдывая свою опрометчивость.
— Твоя беспечность, девочка, меня порой поражает! Спускайся к завтраку!
За баронессой хлопнула дверь. За очень сердитой и очень раздраженной баронессой. Я растерянно огляделась. Утренний свет лился в комнату через распахнутое окно. Легкий ветерок колыхал шторы из тонкого шелка. Все вещи на своих местах… вроде бы. И все же было необъяснимое чувство, что что-то не так. Едва уловимое ощущение чужого присутствия витало в воздухе.
Вяло отмахнулась от этого душевного дискомфорта — паранойя! А вот почему так черепушка раскалывается, хотела бы я знать? Было похоже на похмельное состояние. Или больше, как после сильного наркоза. Только с какой такой стати? Накануне капли в рот не брала, да и наркотик… Это не про здесь, не про сейчас и не про меня вообще!
Что снилось, не помню. Остался осадок — тяжелый, неприятный, как серый густой туман, заполнивший ограниченное пространство и не позволявший что-либо рассмотреть сквозь его тяжелую завесу.
— Пожалейте меня кто-нибудь, дайте пилюлю от головной боли, — проскрипела жалобно, усаживаясь за накрытый к завтраку стол и прикладывая ладонь к темечку. — Или топор.
— Уже пожалели, — проворчала «тетушка», не глядя на меня. — Кружка перед тобой.
— Тельма, обещаю, больше так не буду. Не сердись, пожалуйста. — Невыносимо было терпеть устроенное знахаркой нерадивой племяннице показательное наказание посредством сурового взгляда и холодного тона. — Чем порадует нас новый день?
— Радоваться нечему. — Голос женщины смягчился, и на меня соизволили даже посмотреть. Без гневных искр в очах. — Ума не приложу, что делать с нашим гостем?
— Поговорить.
Да, я считала, что надо дать парню шанс раскрыться. Поведать нам о причинах своего визита.
— Попробуем. — Баронесса тяжело вздохнула. — Ближе к вечеру проснется — будем проводить беседу. Или пытать.
— Связать заранее надо будет, чтоб проникся серьезностью момента. — Нервно хихикнула и прислушалась к себе. Голова больше не тревожила тяжестью и звоном. — Спасибо, Офра! — окликнула негромко кухарку, заметив мелькнувший в кухонном проеме силуэт, и отставила от себя пустую чашку из-под чая. Да, этот дом порадовал, правда, скудным, но ассортиментом, как и количеством малюсеньких баночек — аж три штуки! — с высушенными листьями чайного дерева. И то праздник.
— На обед будут фазаны! — Веселый голос домоправительницы заглушило хриплое шипение из клетки.
Перри после нашего возвращения из леса вообще вел себя странно. По большей части молчал, не скандалил, не дерзил, ничего не требовал. Что настораживало.
— Угу. — Кивнула равнодушно.
Лесник аккуратно следовал своему обещанию. Только у гостьи поместья «Бережины» это не вызвало никакого восторга. Хочется ему — пусть носит.
— Офра, мышь не прилетала?
— Нет, бесса Анна, — виновато ответила та и поспешила скрыться с моих несчастных глаз.
Настроение скатилось до отметки ноль.
— Никто меня не любит. — Махнула рукой. — Я на чердак, — известила «тетушку», поднимаясь из-за стола, и замерла от неожиданности.
В столовую тихо вошла Мирта.
Легкая бледность, чуть заметные синяки под глазами, смущенная улыбка.
Встала, в нерешительности сцепив пальцы перед собой. Запоздало присела в коротком неуклюжем книксене.
— Поднялась уже? — обрадовалась Тельма. — Проходи, не стесняйся. Офра, будь любезна, кашу нашей ведьмочке! Как себя чувствуешь? — вернулась к девчонке.
— Хорошо. Правда хорошо, — ответила та и нахмурила тонкие бровки. — В доме маг?
Огорошила, ничего не сказать. С одинаково вытянутыми лицами переглянулись со знахаркой и уставились на горничную.
— Откуда ты знаешь? — вкрадчиво поинтересовалась баронесса.
— Чувствую.
— Как интересно, — протянула та пораженно. — Кто же ты у нас такая, милая?
Глава 7
— У такого отца такой непутевый сын уродился.
— Ну, что же поделаешь, Тимофей Кондратьич, гримаса природы!
(х/ф «Солдат Иван Бровкин»)
— Зачем вы меня связали? — Возмущение молодого мага было настолько неподдельным, что я чуть было не уверовала в его святость и пушистость.
— Чтобы глупостей не наделали, — ответила ведьма, присаживаясь на стул у кровати. — Страбор Грун — это ваше имя?
— Да! — Парень, недовольно сопя, дернулся в путах.
— Кем вам приходился лорд Энвер Грун? — Тельма, сцепив руки на коленях, смотрела на «больного» спокойно, чуть укоризненно, давая тому понять, что знает о нем все и лукавить нет смысла.
Связанный отвел глаза, играя желваками на скулах.
— Отцом, — процедил сквозь зубы.
— Без сомнений — дитя своего отца… — На лицо старушки набежала мрачная тень. — И деда.
— Я не имею никакого отношения к делам отца и этого мерзавца, которого вы называете моим дедом!
— Тогда зачем вы здесь?
— Развяжите, и я все вам расскажу. Это, в конце концов, унизительно.
— Ничего, мы потерпим, — вставила я свое слово в этот странный диалог, в котором всплыли факты и фамилии, известные только двоим из всех присутствующих при… допросе.
Да, именно так можно было назвать начало разговора, при котором моя бабулька волшебным образом преобразилась в невозмутимого Аниськина.
За моим правым плечом согласно хмыкнул Тибор. Его руками был спеленат спящий лазутчик. Не желая оставлять женщин наедине с незваным гостем, он тихонько стоял, подпирая плечом дверной косяк.
— Откажетесь рассказывать нам, будете беседовать с верховной, — прибегла к угрозам баронесса. — Ну же, молодой человек, выхода из этого дома у вас только два. Выбирайте: один — после полного раскаяния — за ворота этого поместья. Второй — если не прислушаетесь к доводам разума — следом за лордом Элиасом Нотбеком. Или все-таки сказать: за дедом?
Пленник долго молчал, сверля злым взглядом веревки на своих запястьях. У меня, стоящей за спиной ведьмы, от тягостного ожидания в надежде на положительный исход нашей затеи заломило поясницу. Гостя никто не торопил, все понимали, что парню нужно привести мысли в порядок и отважиться на откровенность, разобраться со своей совестью, довериться. Перспектива попасть в подвалы Селесты следом за родственником должна была подтолкнуть его к верному решению.
— Откуда вы знаете моего отца?
— Встречалась с ним в Готуаре.
Адепт упрямо посмотрел на знахарку.
— Он не имел ничего общего с культом Цестия.
— Не имел, — кивнула Тельма покладисто, — но на его совести десятки жизней ни в чем неповинных женщин. Скольких он выдал жрецам? Не знаешь… Ты спросил, откуда мне известно имя твоего отца? Меня и еще больше двадцати белых ведьм он лично преследовал до самой границы с Лагосом.
На такое заявление Страбор отчетливо скрипнул зубами, и у меня от этого по спине пробежал неприятный холодок.
— Значит, его вынудили это сделать, — пробормотал тот еле слышно.
— Ничего личного, только благополучие семьи — так, наверное, это звучало из уст вашего родителя в свое оправдание? — Я скептически хмыкнула.