— И демон займет мою душу, — усмехнулась я, — у меня же там появится слишком много свободного места.
— Дитя мое, — святоша перешел к активным действиям и мягко завладел моей рукой, — не стоит понимать так буквально слова вашего святоши. Вам нужно отдохнуть, прийти в себя после потери, идемте, я провожу вас до кирки.
— Святоша, — вздохнула я и посмотрела в чернильную темноту звездного неба, а перевела взгляд на святошу, — а можно мне еще одну ночь поспать в храме? Эта крышка… она так давит на меня…
— Почему, дитя мое? — удивился святоша, — может быть кирки у нас в храме не такие удобные, как у твоего отца и мужа, но зато они защищают от демонов ничуть не хуже. И крышки у них крепкие.
— Святоша, а вы сами когда-нибудь пробовали спать в кирке?
— Нет, зачем мне это?!
— А вы попробуйте. — вздохнула я и пошла в вонь ночлежки, — а пока вы сами не спали там ни одной ночи, вы не можете утверждать, что это удобно и хорошо.
— Но кирка защищает от демонов.
— Как и отсутствие пустоты в душе.
— Но женщины не умеют заполнять эту пустоту, дитя мое, — святоша начал заводиться, и я не стала продолжать спор. Улыбнулась и молча ушла спать. В проклятую кирку. Потому что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Одно дело, когда тебя запирают в гробу силой, и совсем другое, когда ты ложишься туда добровольно. Я так и не уснула и проворочалась слегка перекатываясь с боку на бок, большую часть ночи. Задремала только под утро и проснулась, когда кто-то прошелся между рядами кирок в женской спальне, отпирая ящики. Да, оказывается святоша каждый вечер самолично запирал кирки, чтобы демоны, не дай Боже, не надругались над несчастными женщинами. В семьях эта важная миссия принадлежала главе семьи — мужу, отцу или брату.
Собственно поэтому женщины не могли жить в одиночку, некому было запереть их на ночь, обеспечивая безопасность. Это мне баба Паша рассказала, когда ушел святоша. Оказывается, даже лежа в кирках, можно тихонечко поболтать. Если они стоят совсем близко…
5
Встала я злая. Не выспалась же. Но это оказалось мне на руку. Все, кто попадался мне на глаза, старались мгновенно слинять, словно чувствовали, что у меня в душе готовится к извержению огромный вулкан.
— Итак, граждане бомжики, — я, стоя в дверях кухни, хмуро обвела желающих пожрать, — завтрака сегодня не будет.
На мгновение все застыли, ошарашенные моим известием. За спиной недоуменно пискнула Белава. Я даже удивилась, что она так может. Я-то думала, она сейчас будет орать. Бабка Паша открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла, так и не решившись. А вот какая-то дура не догадалась, что лучше молчать:
— Да, что вы ее снова слушаете! Да, кто она такая! Сама граждана бомжика! — тетка, обмотанная грязными тряпками так, что торчал только один нос, визгливо орала. Все остальные пока осторожничали, но на многих лицах я прочитала согласие со словами этой тетки. — Еду нам храм дает, а не эта, — она презрительно скривилась, — купчиха!
Три шага, толпа расступилась, пропуская меня к кричащей бабе. Я ее даже пальцем трогать не стала, только посмотрела снизу вверх, выпуская всю свою ярость, все свое недовольство идиотской ситуаций с попадаловом в темные времена.
И бабка замолчала… отступила на шаг и заткнулась.
А я обвела свирепым взглядом толпу, неосознанно, сделавшую шаг назад. Слажено, как единый организм.
— Еще у кого-то есть возражения?! Нет?! Вот и отлично. Итак, граждане бомжики, я вчера сказала, что за еду вы будете наводить чистоту в работном доме и на кухне? Сказала. Поэтому сейчас мне нужно десять человек, которые весь день будут чистить и мыть там, где я укажу. Эти люди получат и завтрак, и ужин. Кто желает?
Как я и предполагала, на работы никто не вызвался. Я усмехнулась:
— Баб Паш, назначь дежурных.
— Кого? — недоуменно отозвалась бабка.
— Дежурных, — повторила я, — тех кто будет чистить и мыть. Их должно быть столько, сколько у тебя пальцев на двух руках.
Бабка понимающе кивнула и, загибая пальцы, назвала десяток имен.
— Белава, выдай им завтрак, — распорядилась я, и довольная десятка прошмыгнула мне за спину, вытаскивая на ходу миски. Здесь у каждого была своя посудина для еды.
— А мы? — прогудел Хром. Тот самый, что пытался выступать вчера.
— А вы сейчас будете мыть кирки и спальни, как вчера, — я улыбнулась. Как обычно ярость быстро улеглась и мое настроение стало почти умиротворенным, — а потом завтрак.