Использовав невербальное заклинание, Люциус закрыл дверь прежде, чем Гарри добрался до нее. На этот раз Гарри обернулся, готовый использовать магию. Никогда еще он не испытывал такой холодной ярости. Он сделал все правильно. И Люциус был неправ, поступая подобным образом. Быть Пожирателем Смерти - это одно, но Люциус посмел направо и налево нарушать древние законы. Он оскорбил Гарри на таком уровне, что тот даже не подозревал о его существовании в самом себе.
- Мистер Поттер, - сказал Люциус тихо, - пожалуйста, примите мои извинения. Я думал, что сбросив чары, Вы нападете на меня. Однако Вы поступили согласно древним законам и едва не удалились прежде, чем я смог принести извинения.
Не отрывая взгляда от Гарри, он склонил голову.
- Это заклинание было проверкой, как и Проявитель врагов, мой вам рождественский подарок, а также пристальные взгляды прошлым вечером и не слишком вежливое обращение, которое я демонстрировал с того момента, как вы прибыли к нам. Каждый раз Вы отвечали, как будто Вы - сын двух чистокровных волшебников, к тому же воспитанный в духе самых древних магических традиций. Я полагал, что Вы поступите как сын грязнокровки. Простите меня за такое предположение.
Гарри хранил молчание, пока не стало ясно, что Люциус закончил свою маленькую речь. Теперь он ждал ответа, и Гарри пришлось отвечать.
Конечно, это тоже было испытание, оно продолжалось до сих пор. Если Гарри отреагирует на слово «грязнокровка», то подтвердит предположение Люциуса о том, что он не заслуживает извинений. Если он нападет на Люциуса, то нарушит законы гостеприимства, которые, строго говоря, еще не были нарушены. Такие проверки были позволительны в танце, и по большей части составляли саму сущность танца, а примененное заклинание не было ни оскорбительным, ни приносящим вред.
В моей памяти он искал информацию о сильных и слабых сторонах Коннора, - подумал Гарри. - Это очень опасно.
Но Коннора здесь не было, а заклинание не нанесло Гарри никакого вреда: физического ли, эмоционального, магического, духовного или морального. И все последующие шаги, сделанные Люциусом, показали, что он не собирался извиняться за столь специфическое действие заклинания. Гарри должен ответить тем же, или отказаться от защиты законов гостеприимства.
Так что делай то, что должен. Выживай. Поступай так, чтобы смог вернуться после праздников обратно в Хогвартс, в Годрикову Впадину и к Коннору. И постарайся простить себя за то, что будешь вынужден сделать для этого.
Гарри снова посмотрел в глаза Люциусу и произнес:
- Мистер Малфой, я принимаю ваши извинения. Однако настаиваю на том, чтобы впредь вы спрашивали моего разрешения, прежде чем накладывать на меня чары. Я считаю себя сыном грязнокровки и чистокровного мага, которому посчастливилось получить полное чистокровное воспитание от отца и Сириуса Блэка. - Он заметил судорогу отвращения, перекосившую на мгновение лицо Малфоя при упоминании Сириуса, но не позволил этому отвлечь себя. - Я также брат Мальчика-Который-Выжил и только беспрецедентные гарантии безопасности позволили мне чувствовать себя комфортно в Малфой-мэноре. И любое отклонение от этих гарантий заставляет меня нервничать. Уверен, будучи чистокровным магом, вы меня поймете.
Долгое время Люциус изучал его. Гарри ждал. От него не укрылись ни гримаса отвращения, ни мерцание шока в этих холодных серых глаза, когда Гарри назвал свою мать грязнокровкой. Конечно, Люциусу были понятны его мотивы, ведь Гарри действовал как чистокровный...но он, должно быть, не ожидал, что Гарри решится это делать.
Гарри вздохнул. Коннор бы так не поступил. Он защищал бы честь семьи и гордо произнес бы имя матери. Я бы хотел сделать так же. И возможно, так и сделал бы, если бы хотел подвергнуть свою жизнь опасности.
Но я не могу. Моя жизнь не принадлежит мне. Она отдана Коннору. Вот что позволит мне выбраться отсюда и вернуться.
Наконец, Люциус кивнул, а затем расслабился и, кажется впервые, его ледяная маска растаяла.
- Прошу вас, присаживайтесь, - сказал он, указывая на кресло перед камином. - Клянусь, что единственные чары, наложенные на этот стул, способствуют его удобству.
Гарри кивнул, пробормотал «спасибо» и прошел к камину. Кресло с высокой спинкой было узким, жестким и высоким. Когда Гарри сел, его ноги не достали до пола, но он не обратил на это внимание. Если бы он пожаловался, то достигнутое преимущество перешло бы к Люциусу.