Самому Тайриниэлю стукнула в голову идея, от которой я пришла в ужас, а все остальные его горячо поддержали. Ему вздумалось проверить, что будет, если он во время лечения возьмет меня за руку, а в другой руке будет что-нибудь держать.
– Пойми, Мари, я могу сработать, как проводник, сбросишь все через меня. Ты перестанешь выматывать себя и тебе не будет больно.
– А тебе?
– А я мужчина. И давно к этому привык.
– А я хочу, чтобы отвык.
Мы спорили долго и упорно, но проверять пришлось. Сначала на Бахрапе, он решил заменить Гража, потом на Тайриниэле, для точности эксперимента. Убедили меня тем, что, не теряя силы я смогу быстрее поставить на ноги остальных. И то, что «проводником» не всегда будет Тайрин, смогут помогать все, включая вылеченных эльфов. Это было бы очень важно в случае увеличения количества пациентов. Не знаю, к счастью или нет, но этот план не сработал. Раны переезжали к новым обладателям и больше с места не трогались. Сама я вздохнула с облегчением: от одной мысли, что из-за меня кому-то придется терпеть боль, становилось плохо.
Через два дня мы забрали с площади еще одного эльфа, почти полностью повторившего горький опыт Мальтиниэля, ему в клетку бросили заплесневелый кусок сухаря. Бросавшего почему-то никто не заметил. Это был наш второй и последний выезд без Младших. Прошло все без происшествий. Дома Тайрин и Граж рассказали, что видели на Прощальной несколько вампиров.
А еще через три дня у Младших закончился домашний арест, и мы отвезли Джуримиэля и того эльфа, на котором Высокая комиссия оттачивала свое художественное мастерство, к дриадам.
Эльфам пришлось еще раз прокатиться в коробе. Видно было, что им тяжело и неприятно даже просто находиться рядом с каретой, не говоря уже обо всем остальном, но другого способа доставить их в Лес никто придумать не смог. Дриады предложили парням усыпить их на время путешествия, но те гордо отказались и, стиснув зубы, залезли в зловещий ящик.
А мне Алиани обещала показать свой дом. Все наши посещения Леса ограничивались той опушкой, где меня учили общеаршанскому, и я не имела ни малейшего представления, как живут лесные девы.
Нужный нам участок возле Синего Леса Младшие закрыли, стоило карете остановиться у его кромки. Гномы откинули крышку короба, и эльфы мгновенно покинули его. Я тоже вылезла из кареты. Навстречу вышла одна из тех дриад, что принимали извинения от хозяйствующего Озерного края. Сейчас она совсем не казалась такой строгой и неприступной, как с экрана маговизора. И не испытывала никакого неудобства от соседства с Черной Невестой или очень хорошо это скрывала. Она радушно улыбалась всем, включая меня. Узиани со всех ног бросилась к ней.
– Эниани! Многих дождей и солнца!
– Многих дождей и солнца.
– Это их стандартное приветствие, – пояснил Ваади. – Тебе не надо, оно только для дриад. Просто поздоровайся.
Я поздоровалась, дриада ответила.
– Эниани, посмотри, каким стал мой Тайриниэль!
– Ох, Узиани, ты неисправима! – радушие взрослой дриады сменилось недовольством. – Что о тебе подумают?
– Эниани, оставь девочку в покое, – Огненный переместился к ним.
– Приветствую тебя, Младший Хозяин и Хранитель Огня. Рада видеть, Фаарр.
– Взаимно. Не делай вид, что не услышала меня.
– Фаарр, ты знаешь правила, – от тона и взгляда дриады меня пробрало так, что почувствовала себя школьницей перед строгой учительницей.
– Знаю, но не сейчас, – а Огненного никакие взгляды и тоны не волновали. – Напомнишь ей о них потом, сейчас пусть радуется. И посмотри ты, каким стал ее Тайриниэль, сразу двоих осчастливишь.
Судя по всему, знакомы они были давно и близко. И дриада к словам Фаарра прислушивалась. Остальные молчали, в разговор не лезли. Или они его не слышали?
– Ваади, это он для всех сейчас или…
– Или. Только для нее. Они под тишиной, оба поставили, перестраховщики.
– А я?
– Тебе я открыл, думал, будет интересно.
– Спасибо. А эльфы…
– Эльфы видят, что Эниани задумалась.
– А нас никто не слышит?
– Нет, нас я закрыл.