Сколько я просидела под окном с такими невеселыми мыслями трудно сказать. По всему выходило, что смысл в моей жизни отсутствует напрочь. Беспросветные перспективы ближайших лет безжалостно расправлялись с остатками оптимизма. И то, что так живут миллионы, в разряд положительных аргументов упрямо не вписывалось. Даже от того, что погода потихоньку исправлялась, настроение портилось еще сильнее. Последней каплей стал курьер, доставивший свадебное платье. Модное, красивое, дорогое. Выбранное кем угодно, но только не мной. Я его не хотела. Я хотела Зинкино платье.
Мы с Зинаидой знакомы всю нашу сознательную жизнь. И несознательную тоже. Спасибо неизвестному «доброжелателю». Этот самый товарищ, не пожелавший представиться, позвонил моей уже почти родительнице и, естественно, из самых лучших побуждений, поведал, что прямо в эту минуту наблюдает, как ее благоверный под ручку с молодой и красивой движется в приозерный парк. О том, что полоска леса у Озера с незапамятных времен служит местом встречи для влюбленных и просто парочек, в городе знали все. Конечно же, моя уже почти мать немедленно помчалась туда. Разве что совсем чуть-чуть задержалась: переодеться да накраситься. Ну, не представать же перед коварной разлучницей в неприглядном виде, верно? До Озера она добралась, но отыскать бессовестного изменщика уже не успела – схватки начались.
Вторая участница этой истории, в таком же положении и примерно на том же сроке, спокойно прогуливалась по берегу, дышала полезным воздухом, наслаждалась природой. В общем, в точности следовала рекомендациям единственного в городе профессора и, по совместительству, собственного отца. Правда, одну маленькую деталь из этих рекомендаций: «не удаляться далеко от дома» – она мимо ушей все же пропустила. Для дочки медицинского светила понять, что происходит с молодой женщиной, особого труда не составило.
Дело было в будний день, утром. Любители позагорать и поплавать еще не набежали. Парочки, если и имелись поблизости, признаваться в собственном наличии не спешили, мобильные телефоны мир еще не заполонили. Что оставалось двум молодым беременным женщинам? Одна подхватила другую под руку и дамы побрели в сторону города. Им повезло. Первым встретившимся автомобилем оказалась машина «Скорой помощи». С еще одной роженицей на борту. На родильных столах все три оказались одновременно – переволновавшаяся профессорская дочка решила поддержать подруг по положению. Про третью, ту, что из машины, я ничего не знала, а Зинка опередила меня на десять минут.
Подругами наши матери не стали, но все, что касалось нас – от прогулок до посещения врачей – проделывали вместе. А мы росли практически сестрами. Ходили в один детский сад, сидели за одной партой, читали одни и те же книги, слушали одну и ту же музыку и понимали друг друга с полуслова. За все годы дружбы мы даже ни разу серьезно не поссорились. Расставались, кажется, только на ночь и, иногда, летом, если кого-то из нас увозили к морю. А в седьмом классе к нам на урок труда пришла Старая Бекка.
Она была просто портнихой. И она была городской легендой. Представительницы прекрасной половины человечества ехали к ней со всех концов страны. Как о ней узнавали? Кто знает? Как-то узнавали. Горожан давно не удивляли дорогие машины возле небольшого дома на окраине. Как и совершенно расстроенные или безумно счастливые дамы, выбегающие из этого дома. Клиентов Старая Бекка выбирала себе сама. Она могла отказать жене министра, но облагодетельствовать больничную санитарку, случайно проходившую мимо. Кого-то она выпроваживала сразу с категорическим запретом когда-либо появляться у нее на пороге. Кому-то велела, именно велела, а не предлагала, прийти через день или через несколько месяцев. А для кого-то решение откладывала, обещая взглянуть еще раз через три года. С ней никто не спорил и не пытался как-то отыграться. Отвергнутые вздыхали, страдали, рыдали, но слушались беспрекословно.