Оборотни были защитниками. Гарантами безопасности внешних границ. Артефакторы же являлись золотом этого мира. Мира, отчаянно нуждающемся в защите. Талантливые маги несли золотые яйца — их артефакты высоко ценились представителями разных миров. Однако они совершенно не смыслили в обороне, не обладали боевыми навыками ни с точки зрения магии, ни какой-либо другой. Замкнутые, ранимые существа. А потому львов они приняли, уютно устроившись в их тени. Никаких разногласий. Никаких восстаний.
Так что же случилось на этот раз и как этому противостоять?
Осторожный стук в дверь.
— Да, — прорычал герцог Арктур.
— Там, на противоположной стороне улицы — мальчишка, — Сверр осторожно заглянул в кабинет, нутром чуя — шеф не в настроении.
Герцог недоуменно вскинул брови.
— Вчерашний, — пояснил помощник, виновато пряча глаза. — Марлоу. Сын артефактора. Видимо, направляется к нам.
Алекс
Солнце.
Стоило шагнуть за порог, как нестерпимый блеск теплых золотых лучей заставил отшатнуться и прикрыть глаза. Я и забыла про то, что бывает вот такая солнечная погода, синее, чистое небо, цветущие деревья, нарядные люди, словом — жизнь. Жизнь наверху, над подвалом и лабораторией, в которых я укрылась, потому что так легче. Легче никого не видеть, когда внутри — боль, скорбь и отчаяние.
Папа…
Мне вдруг в голову пришла идея, что отец мог нарочно что-то такое затеять, чтобы я увлеклась и вернулась к жизни. Я шла по улице, вытирая слезы, давясь горьким смехом — придет же такое в голову, честное слово! Наверное, я еще долго буду видеть во всем, что со мной происходит, руку отца. Слышать его голос. Питер Марлоу никогда ничего не делал просто так, и даже его смерть не могла быть случайной. Он здесь. Он рядом. Летит чуть повыше правого плеча, ерошит волосы, вдувает тихонько разные мысли в уши.
Спасибо. Спасибо за все, чему научил, и спасибо за то, что ты рядом. За то, что я тебя чувствую. Чувствую даже сейчас.
В сознание ворвались уличные звуки: крики мальчишек-зазывал, неспешный гул взрослых разговоров, смех, плачь, скрип колес по брусчатой мостовой. Город жил, и не было ему никакого дела до моей неизбывной печали! Ему не было дела — виновен или нет Питер Марлоу, не интересовало — кто его оболгал и будет ли восстановлена справедливость. Ему, городу — все равно. А мне нет. Я смогу жить дальше только тогда, когда оправдаю отца.
Тогда я смогу договариваться с белошвейками о продвижении на рынок заговоренных нитей, бороться за патенты на собственные изобретения и встать во главе дома Марлоу. А пока… Пока в груди пылает обида, причиняя жгучую боль.
Я решительно шагнула с крыльца. Отрицательно покачала головой, когда раздался свисток свободного кэбмена.
Не сегодня. Сегодня я хочу пройтись пешком!
Руку привычно оттягивал тяжелый саквояж, от чего присутствие отца ощущалось сильнее.
«Артефактор без своего добра — не артефактор. Запомни, Алекс! Все свое ношу с собой — золотое правило. Спиртовка, металлы, нити — все, что может понадобиться. Иначе, какой с тебя прок? И не важно, куда ты идешь и зачем — не тянет руку подобная ноша. А еще — никогда не оставляй саквояж без присмотра. Никогда. Никого не проси приглядеть за ним! Никогда никому не доверяй. Понял меня?»
— Алекс! — раздался знакомый голос.
— Мастер Тадеуш, — поклонилась я, еще крепче сжав в ладони кожаную ручку.
— Алекс… Как ты? — друг отца с тревогой посмотрел на меня.
Огромный, с вечно нечесаными, торчащими во все стороны скомканными волосами, артефактор напоминал медведя. Большого и доброго медведя, которого, правда, не стоит злить понапрасну. Глядя на его ручищи, мало кому приходило в голову, что эти толстые, мясистые, с виду неуклюжие пальцы способны легко и изящно порхать над тонкой работой. Мастер Тадеуш создавал магические шедевры из ювелирных украшений: кольца, серьги, тиары. В основном — артефакты поиска. Я наблюдала однажды, КАК он работал. Это было похоже на музыку, тем более что маг и правда все время что-то напевал.
Неужели… Он может быть причастен…? Нет. Не может быть.
— Алекс…
Я замотала головой, пытаясь прогнать мерзкие мысли и только тут поняла, что мастер, смущаясь, пытается мне что-то втолковать.
— Я ничего не мог сделать! Мы с Рупертом голосовали за то, чтобы тебе дали патент, но… Увы. Пока не получилось. Но ты не должен отчаиваться! Мы знаем, что это — твое изобретение. Питер не раз говорил, что старался даже не вмешиваться в твою работу. Конечно, никаких доказывающих документов, но если что — мы оба будем свидетельствовать в твою пользу!