Котичек?!
Близнецы.
1. Мы едем к брату.
Я открыл глаза и посмотрел на Катю. Мы лежали, обнявшись и уткнувшись носами. Если вытянуть губы, можно коснуться Катиных губ… Что я и сделал.
Катя зашевелилась, что-то пробормотала, и перевернулась на другой бок.
Я огляделся: что меня разбудило? В комнате ещё совсем темно, тихо. Какой-то неприятный осадок на душе: как будто теряю Катю! Но вот же она! Хоть и повернулась ко мне спиной, но так даже удобнее, коленками не упираемся! Я прижался к своей сестре, обнял её и, со счастливой улыбкой, снова уснул.
Утром нас разбудил отец.
- Долго собираетесь спать? Не встанете, без вас уеду! – и ушёл. А мы подскочили на кровати, вспомнив, что папа обещал взять нас с собой в Находку, к брату!
Бегом, наперегонки, побежали мы в сад. Потом Катя зашла в душ, завизжала там, наверно, вода холодная! Теперь узнает, каково мне по вечерам.
- Котик, я полотенце забыла…
Ну вот, начинается!
- Хорошо, сейчас принесу.
- Тебе бы тоже не мешало помыться…
- Зачем это? – насторожился я.
- Ну как же, всё-таки в город едем, папа куда-нибудь нас сводит, а мы не помытые.
Я сделал недоумённую гримасу, но ничего не сказал, пошёл за полотенцем.
- Костя, ты куда полотенце понёс? – спросила меня мама.
- Там Катя, в душе.
- Ненормальная! Простыть хочет? Вода холодная!
- Да, она ещё и мне предлагает…
-Заболеете!
- Ничего, пусть закаляются! – весело сказал отец.
- Закалятся! На тот свет, - буркнула мама. Если бы она так не сказала, не стал бы мыться. А то получается, Катя смелее меня?
Брр! Лучше бы я забыл про смелость!
Крепко растеревшись полотенцем, я побежал на летнюю кухню, где сестра уже вовсю наворачивала манную кашу. Кто-то не любит манную кашу, но мы с Катей её любим, особенно со сливочным маслом и белым хлебом!
Наевшись и напившись чаю, мы побежали переодеваться. Плавочки я не вернул Кате, так что сразу надел их, сверху костюмчик из бежевых шортиков и рубашечки. Когда мы с Катей вышли, мама ахнула:
- На кого вы похожи?! Раздевайтесь, хоть поглажу!
Пришлось раздеться, как бы ни нервничал папа.
Мама дала Кате юбочку, под цвет моих шортиков:
- Ты уже большая девочка, хватит играть в мальчика.
Я не протестовал, всё равно стрижки у нас разные, у Кати косички, у меня почти ноль. Сходства никакого.
Наконец-то нас отпустили! Мы побежали на автостанцию, далеко обогнав папу. И чего он ворчал?
Давно бы ушёл, мы бы его нагнали!
На остановке автобуса ещё не было. Мы постояли минутку спокойно, потом начали бегать, друг за другом, весело смеясь.
- Вот же непоседы! – сказала одна женщина, улыбаясь.
Это кто непоседа? Я? Это Катька непоседа! Я еле-еле успевал за ней!
Пришёл автобус, тяжело пыхтя. Такие автобусы у нас называли «пылесосами». Дорога до трассы у нас не асфальтированная, грунтовая, тринадцать километров. Так что, если нет дождя, вся пыль затягивается в салон. Но людей в нашем посёлке много, желающих отправиться в город достаточно, поэтому, вместо маленьких чистеньких «ПАЗиков», шлют большие «ЛАЗы». На заднем сидении жарко и пыльно, поэтому мы, протиснувшись среди пассажиров, занимаем места, где написано: «для детей и инвалидов».
- Папа, садись! – кричим мы.
- Вот же какие! – осуждающе говорят нам, - А ещё пионеры!
- Здесь же написано, для детей! – возражаем мы.
- Для маленьких детей! – сказали нам. Пришлось встать и пройти в хвост автобуса, а на наши места уселись здоровенные тётки. Я даже хотел возмутиться, но Катя дёрнула меня за рубашку:
- Не скандаль!
Пришлось проглотить свои едкие слова. Причём, вошла женщина с ребёнком, и ей пришлось идти к нам, никто ей не уступил передние сиденья!
- Не скандаль! – опять остановила меня Катя.
Наконец, все вошли, автобус двинулся. Папе пришлось стоять.
- Пап, садись, возьмёшь меня на руки! – предложила Катя. Папа так и сделал. Я сидел возле окна и наблюдал за мелькающим пейзажем. Вот мы проехали мимо кладбища и повернули к соседнему посёлку. Мы его называли Гайдомак, наш посёлок назывался Тафуин, но недавно их переименовали, и сейчас они называются, соответственно, Ливадия, и Южно-Морской.
Подъехали к остановке, вошёл ещё народ, потом была ещё одна остановка, у судоремонтного завода. Проехав немного ещё, остановились на остановке «Бухта Средняя». Следующая была уже далеко: в Душкино.
Всё время вдоль дороги тянулся лес. После Душкино уже появились поля, стало видно море, в Волчанцах был огромный песчаный пляж, песок был везде. Здесь была оконечность залива Восток.
Дальше был посёлок Новолитовск.
Всё это мы с Катей видели впервые, оживлённо обсуждали увиденное, несмотря на шум двигателя.
Никто нам не делал замечания. Наконец мы увидели великий и ужасный Американский перевал, про который наслушались столько страхов. Говорят, отсюда падали автобусы, бывало даже, что пассажиры выходили и шли наверх пешком, а мужчины толкали автобус, потому что у того не хватало сил забраться на перевал.
Теперь же, натужно воя, автобус забрался по серпантину наверх, постоял там и начал осторожно спускаться с другой стороны перевала. Отсюда открывался замечательный вид на залив Америка, переименованный теперь в Находкинский, как и перевал. А, между прочим, залив назывался не в честь США, а в честь корвета «Америка», который в шторм попал в этот тихий залив, и капитан вскричал: «Вот так находка!». С тех пор всё здесь называют Находкой, и залив, и бухту, и перевал, и город. Пассажиры, между тем, обсуждали новость: на самой вершине перевала поставили шхуну, назвали «Надежда», и устроили внутри ресторан.
Нам было как-то всё это поровну, подумаешь, ресторан! Мы даже не знали, что это такое. Что? Там едят и выпивают? Ну и что?
Новый автовокзал восхитил нас полностью стеклянным фасадом, стеклянными дверями. Правда, мы не стали в нём задерживаться, прошли насквозь и оказались на остановке городских автобусов.
Подкатил автобус номер «5», и мы вошли в него. Автобус тихо тронулся. Чисто, уютно, люки открыты! Мы прилипли к окну, рассматривая город то с одной, то с другой, стороны. Город нам понравился: всё было чистенько, много зелени, все сопки были в деревьях, как будто там остался нетронутый лес.
Мы проехали почти весь город, настолько длинным был Находкинский проспект. Вся дорога тянулась вдоль бухты, занятой громадными кораблями, утыканной большими портовыми кранами. По бухте сновали маленькие буксиры, вроде того, на котором работал наш папа.
Мы с широко раскрытыми глазами смотрели на невиданные ранее картины. У нас тоже было море, корабли, но всё гораздо меньшего размера, кроме моря, конечно, оно у нас было открытое.
- Всё, приехали, - сказал папа, когда автобус остановился на пригорке, - выходите, только осторожно.
Мы вышли, не прыгая, на тротуар, папа, от греха подальше, взял нас за руки и перевёл по полосатому пешеходному переходу.
- Вот больница, - показал нам папа на белое здание, и мы припустили вверх по лестнице, наперегонки.
- Подождите, заблудитесь! – закричал нам папа снизу. Куда там! Мы бежали, куда глаза глядят, потому что насиделись в автобусах.
Бегая по асфальтированным тротуарам, чуть не столкнулись с тётей в белом халате.
- Это кто тут хулиганит?! – возмутилась тётя. Мы молчали, шумно дыша.
- Ну? Нельзя здесь бегать! Здесь больные отдыхают! Чьи вы?