— Брось! А ты, Катя, смотри!
Ингрид попала в ворота с первого раза. Я велел её бросить ещё три раза, чтобы Катя хорошо запомнила. Катя взяла меня на руки, сделала шаг назад, и прыгнула в пропасть.
Мы услышали только крик ужаса, и оказались в нашей комнате, откуда вели двери в разные Миры.
Катя бегом побежала, не переодеваясь, и напугав Мая с Алией, в комнату с реанимационной капсулой. Там она стянула с меня ужасно грязную одежду, не стала тратить время на отмывание моего тельца от месячной грязи, сразу засунула в капсулу, где я быстро заснул.
Проснулся я от чувства, что на меня смотрят. Потихоньку приподняв веки, увидел три пары глаз, пристально на меня смотрящих. Я тут же закрыл глаза, притворился спящим.
— Открывай глаза, притвора! — ласково сказала Катя. Пришлось просыпаться окончательно.
Катя, Алия и Май стояли на коленях возле моей постели и смотрели на меня. Глаза у Алии были заплаканными. Я встревожился:
— Алия, кто тебя обидел?!
— Кто обидел! — передразнила Катя, — Сам не приходил в сознание два дня, теперь спрашивает! Это надо же такое придумать!
— Кто что придумал? — испугался я.
— Не помнишь? Кто оживил девочку? Хорошо, я вовремя увидела, так и остались бы там ещё на месяц, пока бы восстановился!
Я молчал, невольно краснея. Откуда я знал, что потребуется столько энергии, чтобы сделать искусственное дыхание?
— Я не знал… — пробормотал я.
— Когда чего-то не знаешь, надо спросить, — строго сказала Катя.
— Хорошо… — я запнулся, потому что мамочка у меня уже есть настоящая.
— Ладно, Тошка, не переживай, не из таких передряг выбирались. Я уже всё рассказала сказала твоим родителям, они гордятся таким сыном. А я вся дрожала, думала, попадёт, что не досмотрела за тобой. Кушать хочешь? Мама сказала, что ты должен хорошо кушать.
Катя приподняла меня за плечи, Май подложил под спину подушку, Алия быстро поставила передо мной столик. Вошедший андроид поставил на столик поднос с тарелкой овсянки и стаканом то ли отвара, то ли сока.
— Отдохни пока, тебя Алия хочет покормить, — вздохнула Катя, садясь на низенький стульчик.
— Я тоже, можно? — спросил Май.
— Можно, — сказала Алия, зачерпывая ложечкой овсянку с ягодами. У меня внутри образовалась яма, куда успешно провалилась вся каша и весь отвар.
— Спасибо! — сумел сказать я, опять захотев спать. Посетители пошушукались и удалились.
Второй раз, когда я проснулся, рядом никого не было. Мало того, что простыни были мокрыми от пота, я к тому же сильно хотел в туалет. Я выполз из сырой постели и побежал в ванную комнату. Там же нашёл свежее бельё. Забыв умыться, вернулся в комнату. Ложиться на сырую постель желания не было, зато за кроватью я увидел свои игрушки, до которых всё некогда было добраться.
Здесь был тёплый мягкий пол, я сел на него, стал перебирать игрушки. Среди кучи игрушек нашёл набор для трека. Начал собирать, решив сделать его длинным, забрался даже под кровать.
Разноцветные кусочки трека переливались разными цветами, можно было монтировать эстакады, перекрёстки, потом пускать по ним машинки, и они должны были ездить по правилам, ориентируясь на знаки. Знаки мне были не совсем понятны, я долго чесал затылок, потом бросил это дело, чтобы собрать хотя бы трассу. Причём трасса была двусторонней. Я так увлёкся, что не слышал, как кто-то вошёл.
— Тошка! — позвал кто-то, — Тош! Да где он?
Я глянул поверх кровати. Это Катя пришла, проверить моё состояние.
— Я здесь! — отозвался я.
— Что ты там делаешь? — удивилась Катя.
— Играю, — сказал я, и снова занялся сбором дороги.
— Когда ты сказал, что впадаешь в детство, я думала, ты так шутишь, — призналась Катя, понаблюдав за моей игрой, — тебя опять надо кормить. Ты не устал? — я отрицательно покачал головой, не отрываясь от занятия. Тогда Катя подошла и взяла меня на руки.
— Как ты исхудал! — сказала Катя, а я удобно устроился у неё на плече, — Тебя бы искупать, весь пропотел. Ты как не против?
— Что, воняю? — спросил я.
— Нет… Как ни странно, приятно пахнешь, не то что тогда, когда оттуда принесла. Чуть не задохнулась.
— Я месяц не мылся. Уже привык, сегодня забыл умыться.
— Ты так хорошо пахнешь, даже жаль смывать.
— Смывай, я соскучился по ванне. Сейчас бы баню. Помнишь, на засеке?
— Ещё бы не помнить! — опять вздохнула Катя, — А больше ничего не помнишь? Неприятного?
Я отрицательно покачал головой:
— Неприятного не помню, помню, что переживал за тебя, когда долго не видел, даже плакал.