Потому что настоящий вопрос, который должна задать себе моя страна, очень прост: если женщина является честью мужчины, почему он хочет насиловать и убивать эту честь?
Слезы Каузар
Не проходило дня, чтобы мы с Насим не встречались с женщинами, находившимися в шоковом состоянии и искавшими помощи. Однажды я ответила на вопрос одной пакистанской журналистки, спросившей, каково мне живется с моей известностью в собственной стране:
— Некоторые женщины признавались мне, что если их били мужья, они без колебаний могли пригрозить: «Полегче, не то пойду жаловаться Мухтар Маи!»
Разумеется, это была всего лишь шутка. Но в действительности мы постоянно сталкивались с трагедиями.
В тот октябрьский день, когда Насим помогала мне закончить мое повествование, наше занятие прервал приход двух женщин.
Они прошли пешком много километров, чтобы увидеться со мной. Мать в сопровождении дочери, молодой замужней женщины двадцати лет по имени Каузар. На руках у Каузар был ее первенец, девочка примерно двух с половиной лет, и вскоре она должна была родить второго ребенка. Из ее испуганных глаз катились нескончаемые слезы. У нее было миловидное, но измученное лицо. То, что она нам рассказала, было ужасным, но, к сожалению, довольно распространенным.
— Мой муж поругался с соседом. Этот человек слишком часто заходил к нам, то поесть, то переночевать, и муж дал ему понять, что мы не можем постоянно принимать его так. Однажды, когда я готовила шапати, в доме вдруг появились четверо мужчин. Один из них приставил пистолет к голове моего мужа, другой уперся пистолетом мне в грудь, а двое других замотали мне голову тряпкой, и я ничего не видела. Я слышала крики мужа, пока меня волокли по земле, и боялась за ребенка, которого носила в животе. Меня посадили в машину и долго куда-то везли. Я поняла, что меня отвезли в город, потому что слышала вокруг шум многочисленных машин. Они заперли меня в каком-то помещении и на протяжении двух месяцев каждый день приходили меня насиловать. Убежать я не могла. Комната была маленькая, в ней не было окон, и за дверью всегда было несколько человек. Я находилась в заточении в этой комнате с апреля по июнь. Я думала о муже и ребенке, я боялась, что с ними случилось самое плохое. Я сходила с ума. Хотела покончить с собой, но в комнате ничего не было — мне давали есть и пить в миске, как собаке. Они пользовались мною по очереди.
И потом, однажды, они снова посадили меня в машину, обвязав голову тряпкой. Мы долго ехали, выехали за город, потом меня высадили прямо на дороге. Машина очень быстро скрылась, меня оставили совсем одну. Я даже не знала, где нахожусь.
Я долго шла, прежде чем наконец найти свою деревню, это в районе Мухаммадпур, и я поняла, что город, куда меня отвезли силой, был Карачи, далеко на юге. Когда я вернулась, мой муж был жив, отец с матерью заботились о моей маленькой дочери, и они подали жалобу в полицию района. Я тоже пошла в полицию, чтобы заявить о том, что со мною делали. Я описала насильников. Мой муж знал, что это сосед, ставший его врагом, выместил на мне злобу, и я могла опознать этих четверых мужчин. Полиция меня выслушала, и офицер дал подписать протокол с помощью отпечатка пальца. Поскольку я не умею ни читать, ни писать, он сказал, что сделает все за меня.
Но когда меня вызвал судья и я рассказала все, что со мной произошло, он заявил:
— Но ты говоришь совсем не то, что написано в протоколе полиции. Ты меня обманываешь?
Он вызывал меня двенадцать раз, и каждый раз я повторяла, что не знала, что полицейский написал в протоколе, но что я ему рассказывала правду. Судья вызвал этих мужчин для допроса. Они ответили, что я все вру. Они пришли пригрозить моим родителям, утверждая, что невиновны и что надо сказать об этом судье. Но мой отец не захотел, и тогда они избили его и сломали ему нос.
В конечном итоге судья заключил в тюрьму только одного, а трех других отпустил. Мы очень их боимся. Не знаю, почему посадили только одного. Он не был единственным, кто меня насиловал. Эти люди покалечили мне жизнь, сломали жизнь моей семьи. Я была на втором месяце беременности, когда меня похитили, и мой муж прекрасно об этом знал, но в деревне обо мне теперь болтают всякое. А эти мерзавцы на свободе. Они из клана балуч. Они более могущественные и презирают мою семью, хотя мы никому не причинили зла. Мой муж является моим двоюродным братом, нас поженили еще в детстве, это очень честный человек. Когда он принес в первый раз заявление в полицию, его никто не хотел слушать».