– Милая, все хорошо? – мама ласково поглаживает меня по спине.
– Да.
– Ты уверена?
– Да,– киваю головой в знак согласия.
– Осталось совсем немного, – зачем-то комментирует она.
Но я знаю это и без нее. Следом за Майком приговор зачитывают и Рут. Она идет по делу, как соучастница. Ее мать падает в обморок, когда девушку проводят мимо в наручниках. Вот и все. Правда восторжествовала. Но какой ценой?
– Мне надо прогуляться, – шепчу, когда мы покидаем помещение.
– Давай не сегодня?? Аллегра, ты и так почти каждый месяц «прогуливаешься».
– Мам, – кидаю на нее рассерженный взгляд и она замолкает.
– Эй, Аллегра, – Стелла и несколько девушек окружают нас неплотным кольцом, – мы хотели сказать тебе спасибо.
– За что?
– Как за что? Если бы не ты и твоя мама, мы бы никогда не решились на этот шаг, – Стелла крепко сжимает мою ладонь. – Мы благодарны тебе. Очень.
– Я рада, – выдавливаю улыбку.
– Хорошо… что ж, пожалуй, мы не будем задерживать вас. И, Аллегра, просто знай, что ты можешь обратиться ко мне в любую минуту, когда тебе это будет нужно. Я у тебя в долгу.
Молча киваю и они расступаются, пропуская дальше. Но на улице нас ожидает очень неприятный сюрприз в виде отца Майка.
– Ты! – орет он, тыча в меня пальцем.
– Охрана! – одновременно с ним выкрикивает мама и это спасает.
Двое мужчин в униформе тут же оттесняют беснующегося мужика в сторону и не дают ему добраться до меня.
– С*ка, это ты! Ты виновата!
– Мистер Бэнсон, вам лучше сохранять молчание, – прыгает рядом его адвокат.
– Послушайте его, – киваю на плюгавого мужика, – иначе загремите за решетку следом за сыном.
– Малолетняя тварь! – Не унимается тот. – Если кто и окажется там, то только ты!
– Мне там делать нечего, а Майк, – терпение на нуле, – заслужил свое наказание! Это он, а не я опаивал девушек и трахал на камеру. Это он, а не я занимался вымогательством и шантажом. Знаете, на что он толкал этих девчонок? Некоторые из них до сих пор не оправились от шока и стыда! А пару человек и вовсе угодили в больницу. И до всего этого довел ваш сын! Но если вам этого мало, то могу предоставить коллекцию, которую хранил и пересматривал ваш сынок. Может быть тогда вы поймете, что вырастили больного ублюдка?!
Я бы еще больше высказала, но мама чуть ли не силой затаскивает меня в машину.
– Господи, Аллегра, – выдыхает она, трогаясь в путь, оставляя зал суда и папашу Майка далеко позади, – о чем ты думала?
– Об Аароне! – огрызаюсь в ответ и в машине тут же воцаряется тишина.
– Милая, – мама сворачивает на другую улицу, – не надо так. Не едь.
– Я хочу рассказать ему, пусть знает, что он пропустил.
– Давай все же не сегодня. Ты и так пережила огромный стресс.
– Я хочу с ним поговорить! Неужели так трудно взять и просто отвезти меня к нему?
– Хорошо, – мама понимает, что спорить бесполезно.
Остаток пути мы преодолеваем в полном молчании. Смотрю на мелькающий пейзаж за окном и с каждой милей, чувствую нарастающий мандраж. Каждая новая встреча с ним после операции как в первый раз. Руки потеют, внутри все подрагивает. К сожалению, в последнее время виделись мы не так часто, как хотелось бы. Слушания, дача показаний, медицинские обследования… все это отнимало много времени и ресурсов.
– Мы на месте, – она притормаживает у знакомых ворот.
– Спасибо. – Благодарю ее. – Не жди меня, я потом вызову такси.
– Хорошо, – тихо отвечает она. – Передай Аарону от меня мои благодарности. Еще раз.
Киваю головой и выбираюсь из машины. Прохожу по протоптанной и заученной тропинке вглубь и с каждым шагом, все переживания отходят на задний план. Так всегда бывает, когда я оказываюсь рядом с Аароном. У нас с ним все-таки одна душа. И вот уже год, как одно сердце.
– Привет, Аллен, – касаюсь роскошного надгробия, – я соскучилась. Ты даже не представляешь, что сегодня произошло…
34. Аллегра
Ровно год назад мы с ним существуем раздельно. Я здесь, а он там… где-то на небесах. И это отдает тупой болью в груди. Прикладываю ладонь к тому месту, где проходит шов и качаю головой. Я не знала, кто был донором. Да и не до того было. Период восстановления был окрашен красным цветом риска. В эту группу входило все: тотальный контроль нового сердца, отсутствие посетителей, полная изоляция в стерильных условиях. Иногда мне казалось, что мне можно только моргать, дышать и есть. И все это время я держалась благодаря незримой поддержке близких и… письмах от Аарона.