– Довольно, парень, – проворчал Хаден. – Мы все были там. И навряд ли когда-нибудь забудем. Но все же дело не в этом.
– Так в чем же? – Шмидт, опершись на локти, наклонился к Хадену. – Скажи мне.
– Чтобы уберечь других от того же, что этот ублюдок сделал с нами. – Хаден обратился к Александру. – Верно, полковник?
Александр молчал и не двигался с тех пор, как Шмидт поднял свою кружку, провозглашая тост. Сейчас, поздно вечером, таверна была почти пуста, здесь находились только они и его так называемая жена. Жена, на которую он не мог поднять глаз, хотя чувствовал, что ее взгляд устремлен на него.
– Полковник? – донесся до него голос Хадена. – Дело ведь не в возмездии… правда?
Дверь распахнулась, впустив струю холодного ночного воздуха, и человек, похожий на преуспевающего рабочего, вошел в помещение, вслед за ним проскользнул мальчишка-подмастерье. При виде сидевших за столом четверых мужчин человек заколебался, затем набрался смелости, снял шапку и подошел к Катарине.
– Мадам фон Леве? – поклонившись, спросил он.
– Да, – ответила Катарина и закрыла книгу, заложив пальцем страницу. Она посмотрела на мальчика-подмастерье, затем снова на рабочего, и удивление появилось у нее на лице. У Александра это вызвало подозрение, но Хаден ждал ответа, а у полковника не было времени, чтобы удостовериться в верности своих наблюдений.
– Мэм, – начал человек, снова поклонившись. – Прошу простить меня за поздний визит, мэм. Потребовалось немало времени, мэм, чтобы сообразить, что делать. – Он опять поклонился. – Мэм.
Катарина улыбнулась с мягким благожелательным выражением владетельной сеньоры, и Александр заметил, что незнакомец сразу же немного расслабился.
– Назови мне свое имя, – попросила она.
– Я Глейн, ткач, мэм, – ответил он, сопроводив свои слова еще одним поклоном.
Катарина кивнула и спросила:
– Чем могу тебе помочь, Глейн?
Человек принялся шаркать ногами и нервно теребить пальцами поля шляпы.
– Сестра жены брата моей жены замужем за Клаусом, кузнецом, мэм. В деревне Карабас. И он рассказал, как вы, мэм, тепло приняли их в Карабасе и что в долине много необработанной земли, и как хорошо бы… – Недосказанная фраза повисла, словно оборванная нить.
– Ты хочешь стать фермером, Глейн, ткач? – мягко спросила она.
– Что? Фермером? Нет, нет, мэм. – Он протянул к ней свои мозолистые руки. – Эти руки не фермера, мэм! Я ткач, мэм. Как мой отец до меня и его отец прежде него.
– Тогда зачем тебе нужна земля в долине Карабас?
Грубоватое лицо ткача осветилось улыбкой.
– Поля для отбеливания! – Он склонился к ней, пальцы его впились в шляпу, нервное напряжение, казалось, рассеялось, глаза его загорелись. – Только представьте! Пришла весна, акры и акры прекрасного льна белеют на жарком солнце. – Руки его ласкали воздух, словно перед ним уже был лен. – Длинные белые полоски льна аккуратно протянулись между столбиками, отмечающими границы участка. И каждое утро слышится всплеск водяного колеса, поднимающего бадьи, полные воды, чтобы увлажнять полотно, когда оно высыхает…
Катарина подняла руку, пытаясь остановить поток слов ткача.
– Хозяин Глейн, в долине Карабас действительно можно найти такие земли, и даже расчищенные. – Он засветился улыбкой, на которую она ответила печальной усмешкой. – Однако это не мне теперь решать.
Лицо ткача исказилось.
– Но вы мадам фон Леве… да?
Она кивнула, затем встала, взгляд ее скользнул по подмастерью, неподвижно стоявшему за спиной Глейна, словно мальчик был постоянной принадлежностью постоялого двора. Изящным жестом она указала на Александра, заставив того настороженно прищуриться.
– Вот полковник фон Леве. Это его вы должны спросить, хозяин Глейн. – Она посмотрела прямо в глаза Александру холодным, отчужденным взглядом. – Ему решать, что произойдет с долиной Карабас будущей весной.
– Милорд! – глубоко поклонившись, начал ткач. – Милорд, сестра жены брата моей жены… – бубнил ткач, и его слова становились все громче, чтобы заглушить смех Шмидта. На Александра повеяло холодным сквозняком. Его взгляд обежал комнату, затем устремился к двери. Катарина исчезла.
Глава 14
Дыхание Катарины вырывалось плотным облаком. Подмастерье мастера Юнстлера мчался стремглав впереди нее и чуть не скрылся из вида, но остановился на углу, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу в ожидании, когда она поравняется с ним. Затем ринулся в переулок, и она поспешно устремилась вслед за ним.
Чем дальше продвигалась она, тем мрачнее становилось зрелище. Деревянные домишки, серые и облезшие от дождя днем, во тьме казались зловещими, словно добродушная старушка, которая вдруг превратилась в старую ведьму.
Постепенно замедляя шаг, она уже едва передвигала ноги, осторожно ставя одну ногу перед другой. Где же мальчишка? Она напряженно всматривалась в ночную тьму. Почему она подумала о старушках и ведьмах? Это заставило ее вспомнить о Грендель и о книге, которую она читала.
А также заставило подумать об Александре и о тех годах, когда он брал уроки у Грендель, прежде чем бежал на войну. Катарина готова была держать пари, что он вынес намного больше знаний и не только о том, во что верит человек. Опасные знания.
«Магия такого рода не совсем в духе Грендель», – сказал он прошлой ночью. Она отбросила воспоминания о продолжении сна, сказав себе, что ей теперь, по крайней мере, нет необходимости ломать голову над тем, какого рода магия в духе Грендель. О голубом огне, горящем без дров, о ярко пылающем порохе, о взрывах, которые совсем не обжигают, короче говоря, то была алхимия. Иллюзия.
Куда запропастился этот проклятый мальчишка? В поисках опоры Катарина вытянула руку и коснулась стены дома справа от нее, она почти ожидала, что обнаружит руны, высеченные на дереве, но это оказалась вполне обычная доска, хотя настолько видавшая виды, что она даже сквозь перчатку ощущала структуру дерева.
– П-с-с-т, – раздался звук справа, всего в нескольких дюймах от ее руки. Невидимая обитая кожей дверь распахнулась, и она отскочила назад, мигая от яркого света.
– Сюда! – настойчивым шепотом позвал мальчишка, при этом ухмылка его была столь же широкой, как и его физиономия.
Катарина услышала снисходительный смешок мастера Юнстлера, донесшийся из-за спины мальчишки.
– Мои мальчики очень любят, когда вы в городе, мадам, – сказал он, проводя ее в помещение для работы в задней части дома.
Стройная женщина с аккуратно подобранными под чепец светлыми волосами, не молодая и не старая, стояла и улыбалась.
– Вы умеете их развеселить, мадам.
– Надеюсь, вы простите меня, миссис Юнстлер. Вы всегда были так добры ко мне.
– Ни слова об этом, – добродушно сказала женщина. – Мы всегда к вашим услугам, мадам Катарина. Эта привычка перешла к нам от наших матерей.
– Хорошая привычка, – вставил сапожник, затем снова усмехнулся. – Хотя время от времени это заставляет их ругаться по пустякам, – добавил он, махнув рукой в сторону застенчивого юноши, который, взгромоздившись на табуретку, сортировал и раскладывал вновь приобретенную кожу. – Деммин весь вечер дуется, потому что я послал за вами его брата.
Катарина рассеянно улыбнулась Деммину. Все ее внимание было обращено на аккуратно сложенную одежду, увенчанную шляпой со скромным плюмажем, которую она заметила на скамейке рядом с молодым человеком.
– Вы уверены, что мне это впору? – спросила она, затем поспешно стянула перчатки, взяла шляпу и, взмахнув ею, попыталась сделать придворный мужской поклон.
Мальчишка, который привел ее в мастерскую, рассмеялся:
– Выглядит так, будто вы зачерпываете ею воду.
Отец бросил на него сердитый взгляд, а мать предостерегающе прошептала: