— О Господи! — выдохнула она, вторя огорченному тону матери. Аккуратно надписав адрес барона Бриджмана, Иззи рассеянно разрисовала кремовую бумагу соединенными сердцами и венками цветов, в каждый из которых были вписаны различные сочетания ее с Джеймсом имен. Еще одно приглашение, лежавшее в стопке готовых к отправке, вообще не имело адреса; вместо этого Иззи заполнила свободное пространство брачными обетами. Еще на одном она изобразила себя и Джеймса, застывших в страстном объятии.
Густо покраснев, Изабелла схватила этот последний конверт в тот момент, когда ее мать протянула к нему руку, намереваясь рассмотреть получше. Иззи разорвала проклятую улику, скатала клочки в тугой шарик и бросила в камин.
— Оливия, — сказала ее мать, — я думаю, мы уже достаточно поработали, на сегодня хватит. Почему бы тебе не подняться наверх? Я уверена, что миссис Дэниелс нужна твоя помощь в классной комнате.
— Но…
— Нет! — Голос леди Уэстон звучал твердо. — Мне нужно поговорить с твоей сестрой. С глазу на глаз, — добавила она, увидев, что Оливия не двинулась с места.
— Прекрасно, — обиженно буркнула Ливви. — А ведь это я первая заметила, — проворчала она, громко хлопнув дверью.
— Действительно, мама, — сказала Иззи, тоже направляясь к двери. — Меня что-то слегка лихорадит. Пойду-ка я лягу…
Леди Уэстон указала на пару удобных кресел возле камина.
— Садись, — сказала она тоном, не терпящим возражений.
Иззи бросила на мать недовольный взгляд, но ослушаться не решилась. Мать передвинула тяжелое кресло, чтобы сесть напротив Изабеллы, и опустилась в него. Она глубоко вздохнула, готовясь к нелегкому разговору.
— Дорогая, — сказала она, наклонившись вперед и положив руку на колено девушки. — Я знаю, что ты питаешь чувства к Джеймсу.
— Если под чувствами ты подразумеваешь любовь, тогда да, я его люблю.
— Милая моя, твоя привязанность к Джеймсу никогда не вызывала сомнений, но…
— Но что? — нетерпеливо спросила Иззи.
— Но, — продолжила ее мать со вздохом, — я не могу не задумываться над тем, что твоя одержимость Джеймсом мешает тебе открыть разум и сердце кому-нибудь еще.
— Для меня не существует никого другого. Только Джеймс.
— Ты не дала ни одному из твоих поклонников ни единого шанса.
— Нет, дала.
— Правда? Назови двух.
— Стимпсон и Брантли! — выпалила Изабелла, хотя, по правде говоря, дала каждому из них гораздо больше, чем ее мать вкладывала в понятие «шанс». — Первый внушает мне отвращение, — продолжала она, — а второй вызывает теплые, но чисто дружеские чувства, которые возникают между давними друзьями. Когда же я вижу Джеймса, сердце мое начинает бешено колотиться, и все внутри у меня дрожит, и…
— И все же мы должны взглянуть фактам в лицо, — договорила за нее мать. — Джеймс, похоже, не отвечает тебе взаимностью.
— Но он поцеловал меня! — сгоряча выпалила Иззи и тут же зажала ладонью рот.
— Что он сделал? — взвизгнула леди Уэстон.
— Э-э… ну… — На самом деле это она поцеловала его, но Иззи только под пыткой призналась бы матери в столь бесстыдном поступке.
— Изабелла Энн Уэстон! — строго сказала ее мать.
— Ну ладно, он поцеловал меня. — Иззи подняла руки в знак капитуляции. — Это случилось в ночь моего бала. Я расплакалась, и ему стало меня жаль.
— Ммм… — Леди Уэстон молча смотрела на дочь, оценивая сказанное. — И это все? — наконец спросила она.
Изабелла вспыхнула и с вызовом скрестила на груди руки.
— Ты действительно хочешь услышать подробности?
Мать поморщилась:
— Нет, не хочу. Но тебе следует знать, что джентльмен может целовать леди без участия сердца или каких-либо чистых чувств.
— О, чувства там явно присутствовали, — пробормотала Иззи себе под нос. Но видимо, недостаточно тихо, потому что леди Уэстон побагровела.
— Полагаю, что вы только целовались и что ты… э-э… осталась цела, так сказать.
— Э-э?
Лицо матери приняло страдальческое выражение.
— Мама?
Леди Уэстон тяжело вздохнула.
— Да?
— Я так и не поняла, что значит «осталась цела»?
Мать в отчаянии застонала.
— Я не должна тебе этого объяснять до твоей брачной ночи.
— О! — Глаза Иззи округлились, когда до нее дошло, о чем речь. — Ты хотела узнать, не были ли мы с Джеймсом, как Венера и Марс?
— Венера и Марс? — переспросила ее мать.
Изабелла кивнула: