Он молчит, когда паркуется на моей подъездной дорожке, мое горло сжимается от эмоций, потому что все это кажется слишком. Я хватаюсь за ручку, открывая дверь, мне нужно очистить свой разум.
— Не двигайся, — коротко приказывает он, и я подчиняюсь, потому что, если это конец, то я хочу побыть в его объятиях в последний раз.
Он осторожно вытаскивает меня из машины, несет к входной двери, где вводит код и входит внутрь.
Машина Жасмин здесь, но она, вероятно, вздремнула перед игрой, потому что после нее едет домой, чтобы отпраздновать корейский Новый год с семьей своего отца. Иначе она уже была бы у двери и спрашивала, что, черт возьми, случилось.
Он не ставит меня на пол в прихожей, просто стаскивает с меня ботинки и куртку, продолжая обнимать меня. Я наслаждаюсь этой близостью, тем, как он отказывается отпускать меня даже на мгновение.
У меня есть ужасное предчувствие о том, что должно произойти.
Кэмерон поднимается по лестнице со мной на руках, мои пальцы запутались в его волосах, как будто я держусь за них из последних сил.
Укладывая меня на кровать, он опускается передо мной на колени, мои руки упираются в бока.
— Аврора, ты серьезно думаешь об игре? — спрашивает он, глядя на меня так, словно я сошла с ума.
Мои глаза наполняются слезами, потому что я знаю, что это его расстроит.
— Кэм, — мой голос срывается. — Ты знаешь, что я должна. Это мой единственный шанс.
— Нет, это не так. Я уверен, что твой тренер может объяснить им всю ситуацию, и они смогут прийти посмотреть на тебя в другой раз.
— Возможно, но я не могу рисковать своими мечтами из-за какой-то вероятности, — говорю я ему.
— И все же ты готова рисковать своей жизнью ради этого? — он хмурится, его слова холодны как лед.
— Я не пострадаю. Я отличный игрок с быстрой реакцией. Мяч не попадал в меня годами, — защищаюсь я, зная, что это никогда не является гарантией.
Кэмерон встает, его мускулистая грудь поднимается и опускается, когда он делает глубокие вдохи.
— Рори, если ты будешь играть и получишь еще большую травму, можешь навсегда распрощаться с этой мечтой. Просто расскажи им, что произошло, и мы что-нибудь придумаем. Я обещаю.
— Кэм, не проси меня не следовать за своими мечтами. Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, почему мне нужно это сделать, — умоляю я, и слеза скатывается по моей щеке.
Его взгляд немного смягчается, но все остальное в нем остается жестким.
— Хорошо, тогда давай так. Могу я попросить тебя не делать этого ради меня? Не играй сегодня вечером, потому что, если ты это сделаешь и получишь травму, я, черт возьми, не представляю, как буду жить в мире без тебя.
— Я не брошу тебя, — шепчу я, ненавидя то, что он думает о наихудшем сценарии.
Кэмерон делает шаг назад, как будто я влепила ему пощечину своим ответом.
Он ухмыляется, но не игриво. А недоверчиво.
— Бросишь, потому что все еще собираешься играть сегодня, верно?
— Я не знаю, — бормочу я, потому что, по правде говоря, прямо сейчас я вообще ничего не знаю.
— Рори, не надо. Пожалуйста, — умоляет он, и его собственные глаза становятся стеклянными.
Боже, я ненавижу себя за то, что поступаю так с ним.
— У меня есть несколько часов до игры. Дай мне подумать об этом, — говорю я, чувствуя себя опустошенной событиями за последние два часа.
Он коротко кивает, его челюсть двигается взад-вперед. В кармане вибрирует телефон. Вытаскивая его, он смотрит на экран и тихо ругается.
— Черт, мне нужно идти, — говорит он. — Они перенесли мой рейс. У меня вылет через два часа.
— Хорошо, — мой голос дрожит, угрожая переполнить меня эмоциями.
— Рори, мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что не будешь играть, пожалуйста.
Мои легкие сжимаются, сердце бешено колотится в груди.
— Мне нужно время подумать, Кэм. Я в шоке и не могу мыслить здраво.
Кэмерон проводит руками по волосам, в его движениях сквозит разочарование.
— Рори, я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты это знала, потому что ты понятия не имеешь, как чертовски тяжело уходить от тебя прямо сейчас, но я должен, — говорит он, поворачивается на пятках и выходит из моей комнаты.
Как только я слышу, как закрывается дверь, я срываюсь.
Я рыдаю в подушку, подтянув колени к груди, потому что чувствую все. Смерть моей мамы, возможность потерять мою мечту и потерять Кэма. Последнее ранит сильнее, чем я себе представляла, моя грудь так сильно болит при мысли об этом, что я хватаюсь за нее, как будто это поможет.
— Ро? — спрашивает Жасмин, пугая меня.