И сегодня один из таких дней.
Я почувствовала приближение месячных, когда уже собиралась идти в библиотеку. Я застонала, почувствовав спазмы в нижней части живота, которые то и дело пронзали меня жгучей болью. Предупреждая Кэмерона так поздно, я чувствую себя просто дерьмово, но не думаю, что смогу встать с этого дивана.
Я судорожно пытаюсь найти свой телефон под одеялом, затем наконец нащупываю его под подушкой. Свернувшись калачиком на диване-кровати, поджав колени, я пишу ему сообщение.
Аврора: Я очень извиняюсь, что так поздно предупреждаю, но физически не смогу прийти на наше занятие. Я скажу своему отцу, чтобы он заплатил тебе.
Я кладу телефон рядом с собой, когда в животе урчит, но не думаю, что смогу найти в себе силы встать и что-нибудь взять. Жасмин сегодня ушла работать над групповым проектом и сказала, что не знает, когда вернется, потому что «все в моей группе идиоты», как она выразилась. Я знаю, что могу написать ей, и она сразу же вернется домой, чтобы позаботиться обо мне, но я никогда не поступлю так с ней.
Мой телефон вибрирует, я поднимаю его и вижу, что это сообщение от Кэмерона.
Кэмерон: С тобой все хорошо? Что случилось?
Бабочки в моем животе грозятся взлететь от его заботы, но я начинаю понимать, что таков его характер. Он готов сделать это для любого. Я не особенная.
Аврора: Все хорошо. Просто девчачьи штучки… Но да, я не могу встать с дивана. Мне очень жаль.
Кэмерон: Какой у тебя адрес?
Я выпрямляюсь, а потом стону от боли внизу живота. Что он собирается сделать?
Аврора: Зачем он тебе?
Кэмерон: Хочу убедиться, что с тобой все в порядке.
Аврора: Я в порядке. Наслаждайся остатком своего дня!!!
Кэмерон: Я хочу провести его с тобой. Адрес?
Сердце колотится в груди, и я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, отправляя ему ответное сообщение со своим адресом, зная, что он будет спрашивать, пока я его не скажу. Вспомнив, что не могу встать, чтобы отпереть дверь, я также отправляю ему код для цифрового замка.
Примерно через двадцать минут я слышу, как к подъезду подъезжает машина, но не решаюсь встать и проверить, он ли это, потому что мои судороги в данный момент достигли апогея. Я приостанавливаю просмотр рождественского фильма о человеке, который понимает, что на самом деле он не эльф, когда слышу писк кодового замка.
Я слышу, как поворачивается дверная ручка, а затем тишину заполняет топот его сапог по коврику в прихожей.
— Аврора? — зовет он.
— Я здесь, — я поморщилась, боль была сильной и изнуряющей.
В поле зрения появляется Кэмерон, от его высокого роста, широкой фигуры и теплых глаз у меня перехватывает дыхание. Он мгновенно хмурится, когда замечает меня. Мои колени подогнуты к груди, вокруг меня намотано одеяло, волосы собраны в пучок, а лицо скорчено от боли.
Он бормочет про себя проклятия, делая глубокий вдох. Затем пересекает комнату и садится на край дивана.
Только тогда я замечаю в его руках рюкзак.
— Филдс, я не думаю, что смогу учиться. Слушай, я заплачу тебе столько, сколько тебе обычно платит мой отец, но сегодня я не могу. Мне очень жаль.
Его челюсть сжимается, когда он смотрит на меня, а брови хмурятся.
— Меня не волнует учеба. Меня волнуешь ты.
Ох. Мои губы грозят расплыться в широкой улыбке, но я сдерживаюсь. Мы друзья, и он заботится обо мне, как о своей сестре. Ничего больше.
— Тогда что в рюкзаке? — спрашиваю я, едва слышно, подавляя хныканье.
Кэмерон расстегивает сумку и достает кучу вещей.
— Я зашел в магазин в кампусе и купил несколько вещей, которые, как мне показалось, могут помочь, — затем он начинает перебирать различные предметы. — Я понял, что ты любишь шоколад и арахисовое масло, судя по выбранному тобой торту, поэтому купил тебе пинту шоколадного мороженого с арахисовым маслом. Еще я купил тебе ибупрофен и вот это, — говорит он, доставая плюшевый кекс. — Это утяжеленная грелка. У моей сестры есть такая, и она клянется, что это лучшее лекарство.
Нет, нет, нет. Это нехорошо. Он не может так поступить с моим бедным, втайне безнадежным романтичным сердцем. Этот мужчина. Этот милый, добрый, заботливый мужчина. Он вспомнил о моем любимом сочетании продуктов и купил мне грелку в виде кекса, потому что я сказала, что так называет меня мой папа.