Ненавижу, как он подобрал слова и как правдиво они прозвучали.
— Аврора — не та девушка, которая мне нужна. Я слишком хорошо знаю такой тип как она.
Финн останавливается на полу-укусе, отрывая рот от сыра, который чуть не упал с кусочка пиццы.
— Что это еще за осуждающее дерьмо?
Я разочарованно хмыкаю, понимая, что он снова прав.
— Блять, я знаю, и мне жаль. Я сегодня вел себя с ней как идиот, и это не дает мне покоя. Я чувствую себя дерьмово из-за этого.
— Ну, посмотри на это с другой стороны. Ты будешь проводить с ней два часа дважды в неделю. Куча времени, чтобы все исправить.
Я киваю, снова видя правду в его словах, но другая часть меня хочет держать ее на расстоянии. Я не буду вести себя как придурок, но и не позволю, чтобы между нами было что-то большее, чем отношения репетитора и ученицы.
Это опыт, который я уже усвоил.
Глава 4
Аврора
Ресторан «Spago's» — мое самое любимое место, где я могу поесть.
Это небольшой итальянский ресторанчик на окраине города. Он причудливый и аутентичный, а лапшу для пасты каждый раз готовят вручную. Я пробовала здесь брускетту, салат, пасту и десерт. Это место слишком хорошее, чтобы вернуться домой, не чувствуя себя на пять килограммов тяжелее.
Мой папа, Нейт и я сидим здесь, наши графики совпали в кои-то веки.
Мы уже поужинали, а наши десерты почти доедены, когда папа сказал то, чего я от него никак не ожидала.
— Я встречаюсь кое с кем, — говорит он, его тон нейтрален, ничего не выдает. Он ждет, как мы отреагируем на эту новость.
Вилка моего брата с грохотом падает на его тарелку.
— Это потрясающе. Кто же эта счастливица, или не очень счастливица, потому что ты можешь быть банальным, как дерьмо?
Я не могу подобрать слов, потому что они застревают в горле от мысли, что кто-то пытается заменить мою маму.
Папа нерешительно смотрит между нами — один ребенок полон восторга, а другой — нет.
— Ее зовут Джоди. Мы познакомились на лыжной базе прошлой зимой. Она ветеринар и у нее своя клиника в городе. Прекрасная женщина, которая, я думаю, вам обоим очень понравится.
Я наконец-то смогла прочистить горло, стараясь не звучать обиженной.
— Ты уже год тайно с кем-то встречаешься? Почему ты скрывал это?
Папа грустно улыбается мне.
— Кексик, я скрывал это только потому, что хотел убедиться, что это будут долговременные отношения, прежде чем представить ее вам двоим.
— Это очень здорово, папа, я рад за тебя. Когда мы сможем с ней познакомиться? — спрашивает Нейт, его улыбка искренняя, когда он пинает мою ногу под столом.
Я сажусь ровнее, стараясь звучать так же искренне, как и брат.
— Да, конечно. Когда? Это так волнительно, — жалкий провал. Я переборщила с уверенностью, чтобы скрыть свои эмоции. Они всегда написаны у меня на лице.
— Аврора, тебе не нужно притворяться, что ты рада за меня. Это нормально — чувствовать грусть или злость, я и сам сначала так считал. Но прошло уже одиннадцать лет, и мне пора снова позволить себе любить. Никто не заменит твою маму как любовь всей моей жизни, но я твердо убежден, что в жизни бывают разные виды любви. Твоя мама хотела бы, чтобы все мы были счастливы, — его тон мягкий и добрый, как всегда, когда мы говорим о маме.
— Спасибо, папа, я знаю, что приду в себя. Мне просто нужно пережить мысль о том, что кто-то может заменить ее, вот и все, — почти шепчу я, вытирая со щеки случайную слезу.
Рука отца накрывает мою, лежащую на столе, его глаза стекленеют, когда он говорит:
— Никто и никогда не сможет ее заменить, никто. Ее некем заменить. Она была и остается твоей мамой. Джоди просто станет для нас еще одним человеком, которому мы откроем свои сердца, и не будет играть никакой другой роли, кроме того, о ком мы сможем позаботиться. Так, как это делаем мы, Веллакорты.
Мое сердце разрывается и успокаивается от его слов, зная, что он понимает и уважает то, как тяжело это может быть для меня. Я сделаю все возможное, чтобы открыть свое сердце Джоди. Я знаю, что моя мама хотела бы, чтобы я так поступила.
Я улыбаюсь, чувствуя себя легче, чем несколько минут назад.
— Люблю тебя, папа.
— Люблю тебя еще больше, Кексик.
— А я кто? Печеночный паштет? — Нейт дразнится, его брови вздернуты вверх.
Мой отец ухмыляется.