— Промиз, — строго сказал Уинстон.
Я обратила на него внимание.
Он нахмурился и откусил кусок от ростбифа, медленно прожевав, прежде чем проглотить и продолжил говорить. — Я надеюсь, что не ошибся, взяв тебя с собой. Ты должна будешь вести себя соответствующим образом.
— Конечно, — пробормотала я, глядя на тонкое золотое кольцо на левой руке.
Уинстон слегка похлопал меня по руке. — Хорошо. Тогда давай больше не будет никаких недоразумений, которые потребовались прошлой ночью.
Я выпила воды, снова чувствуя смущение. Я видела, как заблестели его глаза, когда он коснулся темы о том, что уже сделал со мной. Это не было его «недоразумением».
Но я вынуждена и дальше играть свою роль вместе с ним. Я накрыла его руку своей. — Я очень хочу, чтобы мы счастливо начали нашу совместную жизнь.
Он кивнул и еще раз откусил кусок ростбифа.
Я поджала губы. До этого, ночью, когда я лежала с болью, в темноте, я репетировала, что скажу, когда придет время.
— Уинстон. — Мой муж посмотрел на меня. — Я верю, что сейчас я — счастливая невеста, потому что у меня были те года в колледже. У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, является ли эта жизнь той, которую я действительно хотела. Иначе, как бы я могла быть уверена, что это праведный путь.
Его глаза сузились. — Я знаю, что ты колебалась вчера утром, Промиз.
Я опустила голову. — Иногда дьявол находит нас, независимо от того, насколько мы готовы к встрече с ним.
Уинстон кивнул. — Он таков.
Я подарила ему улыбку, которая на каждый дюйм была лживой. — Я благодарна, что ты на моей стороне и будешь наставлять меня, — казалось, он был доволен, поэтому я продолжила. — Хорошо, если будущий муж Дженни даст ей такую же возможность найти собственный путь.
— Дженни, — Уинстон нахмурился.
— Да, — я ухватился за его толстую руку. — Пожалуйста, подумай об этом. У тебя есть огромное влияние в церкви.
Его глаза, казалось, потускнели. Он отдернул руку, и его тон стал ледяным. — Ни одна женщина не может говорить, что я должен делать и чего не должен.
Я закусила губу. Я не хитрила, как большинство женщин, и я ошиблась насчет Уинстона Оллрида. Он не был рассудительным, как большинство мужчин. Или, скорее всего, он был точно таким, как большинство мужчин.
Когда я вышла из машины, в Фениксе, оказалось невыносимо жарко. Был июль, лето было везде, но тут, в пустыне, лето было особо изнуряющим. Я почувствовала слабость, когда следовала в комнату Уинстона в роскошном отеле, где он, по—видимому, останавливался прежде, во время других таинственных командировок.
Как только дверь в комнату открылась, я сразу же направилась к кровати и села расслабившись. На моем теле были места, которые ныли и болели, требуя отдыха, но вот мои ребра, беспокоили меня больше всего.
Я осторожно коснулась места слева от моего позвоночника, откуда исходила самая острая боль. Пытаясь сидеть прямо в течение всех этих километров, дорога оказалась сущим адом. Я думала, что если бы я только смогла отдохнуть, то это было бы совсем другим делом. Я надеялась, что тайные встречи Уинстона могут пройти без меня.
— Ну что ж, — сказал он тихо, покачиваясь в мою сторону, держа руки на пряжке ремня. — Ты очень нетерпелива.
Я знала, если заплачу и буду сопротивляться, он только сделает еще больнее. Смирившись с судьбой, я лежала на кровати с мрачным отрешением, когда он поднял мое платье. Вторжение его толстого тела было резким, и болезненным, как никогда. Я уставилась на стену на Гранд-Каньон на картине и, молча, молилась Богу, я больше не верила в то, что это быстро закончится.
Этого и не случилось.
Уинстон дал ясно понять, что он не позволит мне оставаться в комнате одной. Я хотела сказать ему, что ему не нужно беспокоиться о возможности того, что я ускользну. Нет, если есть шанс, что, выдержав, я смогла бы помочь моей сестре.
Я сидела в кресле в углу роскошного конференц-зала на первом этаже отеля. Трое мужчин, которые сидели вокруг стола с Уинстоном, были одеты небрежно, но часы на запястьях и аромат власти, который они источали, выдавал их, как мужчин при определённых средствах.
Сидя в этом кресле, стараясь не облокачиваться, я была настолько поглощена затмевающей болью, что не могла уловить смысла их напряженной беседы. Я поняла, что эти люди требовали некоторые гарантии от Уинстона, который уговаривал их ровным, уверенным голосом. Я уловила одну загадочную фразу, которая была произнесена многократно.
«Правоверный Кооператив».