— Дьявол, Гэвин, заткнись, — произнес Райдер, яростно скрипнув зубами. — Не смей нести эту хрень.
Мне было все равно на их слова. Пускай хоть подерутся, если от этого боль станет меньше.
Но она не утихала. Наоборот, стала слишком сильной. У меня потекли слезы. Я умирала. Этот ребенок убьет меня. Я сосредоточилась на Райдере. Он продолжал смотреть на своего брата, в глазах его выступили слезы. Господи Боже! Райдер плакал. Если уж он плакал, значит, я точно умирала.
Боль снова накатила, выбивая из меня очередной крик.
— Гэвин? — позвала Дженис, дожидаясь от него показаний моего давления.
— Давление низкое, — сказал он, снимая манжету.
— Я бы предложила перевернуть ее на бок, чтобы восстановить давление, но у нас мало времени, — произнесла Дженис.
Она закатала рукава и потянулась за хирургическими ножницами. Положила их на кровать рядом с моей ногой и накрыла рукой мое колено.
— Хорошо, Мэдди. Мне надо, чтобы ты потужилась. Надо вытаскивать вашего ребенка.
Я в ужасе замотала головой.
— Нет, я не смогу, — всхлипнув, сказала я.
— Ты должна, — отозвалась Дженис.
— Нет, — сказала я, слезы уже градом катились по моему лицу.
— Райдер, она должна потужиться. Поговори с ней, — произнесла его мама, в этот раз в ее ровном тоне слышались нотки волнения. — Ребенок застрял в родовом канале, и давление Мэдди падает...
Райдер кивнул, выглядя напуганным. Он заключил мое лицо в ладони, заставляя меня посмотреть ему в глаза. Он смотрел мне в глаза и дарил ощущение, что здесь и сейчас есть только мы.
— Послушай меня, Мэдди. Я не знаю никого сильнее тебя. Ты всегда надирала мне зад, когда это требовалось, и никогда не сдавалась. Не сдавайся и сейчас, не отказывайся от нашего малыша, — произнес он, пытаясь бороться со спазмами в горле.
— Райдер, прости меня... — плача, произнесла я. — Не могу больше.
Он закрыл глаза. А когда открыл, в них больше не было страха. Только жесткая уверенность и холод, так знакомые мне.
— Проклятье, Мэдди, сможешь и справишься. Борись. Закричи на меня. Скажи, что ненавидишь меня. Назови самым большим кретином в мире, — жестко произнес он. — Борись. Будь той упрямицей, которой боль была по барабану. Той, что когда-то свела меня с ума. И по-прежнему сводит.
Я смотрела ему в глаза и понимала, что сделаю это. Ради него.
Когда боль ударила снова, я начала тужиться.
Спустя несколько минут в комнате раздался тихий всхлип. Ева плакала. Я слышала, как Дженис просит Гэвина снова измерить мне давление. Но меня не заботили их действия. Все мое тело ослабело. Последние капли сил испарились.
Райдер смотрел на меня, в его глазах стояли слезы. Наклонившись, он поцеловал меня.
— Я люблю тебя, Мэдди, — прошептал он. — Я так сильно люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — тихо ответила я.
— Райдер, — позвала его мама, привлекая его внимание.
Оглянувшись, он выпустил мою руку. Я потянулась за ним, не желая, чтобы он оставлял меня. Сквозь полузакрытые глаза, я увидела, как мать вручает ему небольшой сверток.
— Девочка, — сказала он, глядя на меня со слезами на глазах.
Райдер повернулся ко мне, неловко держа сверток. Он встретился со мной взглядом, и в его глазах было столько любви.
Передо мной стоял мой лучший друг, и он держал на руках нашего ребенка. Мужчина, умеющий отчаянно сражаться и еще отчаяннее любить. Мужчина, который скорее надерет кому-то зад, чем признается в своих чувствах. Мужчина, покрытый татуировками и сулящий опасность.
Мой любимый мужчина, и он держал нашу дочку.
— Как она? — спросила я.
Райдер посмотрел на меня, в его взгляде все еще читалось беспокойство.
— Она великолепна. Как и ее мать, — произнес он.
Я попыталась улыбнуться, но не хватило сил.
— Мам, Мэдди в порядке? — спросил Райдер, обернувшись к своей матери.
— Давление все еще низкое, — ответила она. — Но это не страшно.
Он кивнул. Сел рядом со мной и приложил сверток к моей груди, придерживая своими крупными ладонями. Наша крошечка покосилась на меня, приоткрыв ротик. Такая красивая.
— Как назовете ее? — спросила Ева, перегнувшись через плечо Райдера.
— Эмма, — сказал, он, встречаясь со мной взглядом. — В честь матери Мэдди.
В этот раз мне удалось улыбнуться.
Глава 34
— Куда мы?
— Да просто по округе прокатимся, — глядя на меня с широкой ухмылкой на лице, сказала Ева. Вскинув бровь, она уже приготовилась к спору.
Я выглянула в ветровое стекло, понимая, что спорить с ней бесполезно. Ева все равно сделает по-своему. Прокатимся — значит прокатимся.