— Ох, черт! — произнес кто-то позади меня, положив руку на мою спину.
Гэвин.
Я не потрудилась скинуть его руку. Мне было слишком плохо, чтобы беспокоиться.
— Кэш, у тебя есть немного воды? — услышала я его вопрос.
Через несколько секунд Гэвин протянул мне флягу.
— Вот, выпей.
Я трясущимися пальцами взяла металлическую флягу и приподняла ее к губам. Холодная вода ощущалась хорошо в моем сухом горле.
— Ты определенно больна, Мэдди, — сказал Гэвин, наблюдая, как я пью. — Господи, мне не стоило разрешать тебе ехать с нами.
Я закрыла колпачок фляги и протянула ее ему. Глубоко вдохнув, наконец осмелилась посмотреть на него. Он пристально смотрел на меня с беспокойством, ожидая, что я что-нибудь скажу.
А мне хотелось сказать только одно — я устала пытаться выжить. Устала бороться за жизнь без Райдера. Устала от тошноты и устала ее скрывать.
В этот раз я расскажу всем правду.
Глубоко вдохнула, собралась с силами, чтобы сказать то, о чем боялась говорить неделями.
— Я беременна.
Гэвин вздрогнул, будто я ударила его. Он одернул руку от меня, как если бы я была заразной. Я увидела, как сильно сжалась его челюсть. Он осмотрел мое тело с ног до головы, разыскивая признаки беременности.
— Черт, нет, — сказал он, плюхаясь на землю.
— Гэвин, послушай меня... — я начала все объяснять, но затем остановилась. Мне не нужно было объяснять про ребенка ему или кому-либо еще. Я любила Райдера и любила этого ребенка. Никто не мог отнять эту любовь у меня. Даже Гэвин.
— Дерьмо. Дерьмо, — ругался он тихонько, проводя рукой по лицу и осматривая все вокруг, кроме меня. Внезапно он подскочил на ноги. Его грязные ботинки заполнили мое зрение, когда он начал выхаживать передо мной.
Кэш подошел к Гэвину и встал к нему лицом.
— Следи за своим ртом. У нее недомогание.
Он проигнорировал Кэша и сердито посмотрел на меня. В его взгляде я увидела злость, смешанную с тем, что мне показалось болью.
Я обалдело поднялась на ноги и встала лицом к Гэвину, храбро ожидая того, что он мог сказать или сделать. Это ребенок Райдера. Наш сын или дочь. Единственное, что осталось мне от него. Гэвин не отнимет у меня эту частичку счастья.
— Райдер не знал, — сказала я. — Я собиралась сказать ему, когда он вернется...
— Ну, сейчас он никогда не узнает, — сердито произнес Гэвин.
Я вздрогнула, каждое слово причиняло боль, будто наносило удары хлыстом.
— Какого черта он думал?! — продолжил он, становясь взбешенным. — Я думал, что он умнее!
— Успокойся, — предупредил Кэш, вступая между мной и Гэвином.
— Черт, нет, я не успокоюсь! Он знает, какого черта он сделал? Он подверг опасности ее жизнь! — Его голос с каждым словом становился громче, его руки размахивали передо мной. — В его доме есть коробка чертовых презервативов, а он обрюхатил ее! О чем это говорит, черт побери?
Я отступила назад. Гэвин никогда так со мной не разговаривал. Ни разу за все годы, что я знаю его. Но он еще не закончил.
— Он думал о тебе, когда ушел, или он думал только о себе? Потому что мы знаем, что Райдер думает только о себе!
Еще один шаг назад. Я не могу это слышать.
— Нет ни больниц, ни докторов. Она или ребенок могут умереть!
Этого было слишком много. Я повернулась и побежала по берегу залива. Моя обувь казалась свинцовой, грязь прилипла к ней, как пиявки присасываются к своему хозяину.
Слова Гэвина звенели в моих ушах. Мне стоило уйти. Мне не хотелось находиться вблизи кого-то, включая него. Я схватила с грязной земли свой рюкзак и закинула его на плечо.
— Куда ты собралась? — закричал Гэвин, следуя за мной к моей лошади.
Не разговаривай с ним. Иди, найди Райдера, просил мой внутренний голос, пока я проверяла ремешок вокруг живота лошади, убеждаясь, что он был в порядке и натянут.
— Ответь мне, Мэдди. Какого черта ты делаешь? — сердито произнес Гэвин, делая ко мне шаг и вторгаясь в мое личное пространство.
— Отстань от нее, — предупредил Кэш.
— Так я просто должен позволить ей уехать? Так, Кэш? Именно так ты поступил со своей семьей? Просто уехал? — огрызнулся Гэвин.
— Даже, черт возьми, не начинай, — прорычал Кэш, его голос стал убийственным.
Я закатила глаза и собрала в руке вожжи. У меня закончилось терпение из-за этих двоих и их постоянного пререкания. Они всегда провоцировали друг друга, и это надоедало.
Я поставила ногу на стремя и начала поднимать себя в седло. Они могли сидеть сложа руки и спорить весь день, если хотели, но мне надоело это слушать.