Я могла только мечтать.
В животе заурчало, ощущение голода теперь стало постоянным. Кусочек хлеба, банка с фруктами, твердый кусок копченого мяса — наши завтраки, обеды и ужины за последние несколько недель. Рис и бобы всегда в нашем меню — они, боюсь я, никогда не переведутся. Я их так ненавидела. Кофе теперь закончился. Все, что осталось для питья, это профильтрованная вода из ущелья. Мне так сильно хотелось диетической колы, что я практически ощущала ее вкус во рту — холодная и шипучая.
Я сглотнула и оттолкнула воспоминание, пока мелкими шагами двигалась к дому. Мысли о том, что я упускала, только сводили меня с ума. Воспоминания о том, чего у меня не было, выводили меня из себя, отправляли меня в темное место, из которого было невозможно вернуться. Я не могла расстраиваться из-за отсутствия прохладительных напитков или настоящей еды. Так много всего остального, насчет чего стоило побеспокоиться. Например, упадок страны и тысячи смертей. Или страх рождения ребенка без приличной медицинской помощи. Нет, было и так слишком много забот; все, чего мне так не хватало, казалось уже не таким уж важным.
Мое внимание привлек крик у парадных ворот, вырывая меня из сонного транса. Я повернулась лицом по ветру, наблюдая, как Кэш загонял скот в амбар. Козырек его ковбойской шляпы приподнялся на ветру и практически падал с головы. Я увидела, как он натянул шляпу обратно, удерживая ее на месте и посматривая на одну определенную корову, которая не следовала за остальным стадом.
Мой взгляд переместился на Роджера. Он ехал на своей лошади — большом скакуне, который вел себя плохо, но был хорошим тружеником. Скакун загонял скот, из-за чего Роджер выглядел так, будто просто вышел прокатиться.
Я задрожала, когда из амбара вышел Броди с огромным ножом в руках. Я знала, он ждал, когда приведут еще одну корову, чтобы убить ее настолько по-человечески, насколько это было возможно.
Два дня назад мы все сидели вокруг стола, укутанные в одежду, как эскимосы, и ужинали. Радио было включено, заняв почетное место посреди стола. Это был наш новый вид развлечения.
Из маленького радио доносился дребезжащий голос мужчины, заполняя тишину на кухне.
— Войска правительства прочесывают сельскую местность, конфисковывая весь домашний скот. Крупный рогатый скот разделывают на мясо, чтобы накормить голодающих. Лошадей тоже забирают, разделывают на мясо для американской кавалерии. Все, кто откажется отдать скот, будут арестованы. Хозяева ранчо, примите к сведению.
Мы перестали есть, чтобы послушать. Одно слово застряло у меня в голове — конфисковать.
— Я повторяю, нам сообщили о том, что американское правительство конфисковывает весь домашний скот в целях снабжения мясом. — Радиопередача исчезла в помехах, остальные новости исказились.
Броди потянулся, чтобы стукнуть по аппарату — это его представление ремонта. Хотя в этот раз не сработало. Аппарат скончался.
Гэвин отложил вилку, забыв про небольшое количество еды на тарелке.
— Пап? — спросил он, смотря на своего отца в ожидании указаний.
Роджер запихнул в рот несколько консервированных помидоров и тщательно пережевал. Я прямо видела, как завертелись его мысли, пока он обдумывал наше положение. Проглотив, он молча отложил вилку, сложил на столе руки и взглянул на нас.
— Когда я был еще ребенком, моя прабабушка рассказывала мне о Великой Депрессии2. Она рассказывала, как правительство изымало весь крупный скот со всех ранчо в Оклахоме и Техасе, чтобы взять под контроль взлетевшие цены на говяжье мясо. Услышав эти новости, прадед и прабабка сами забили всех своих коров. Чтобы чертовому правительству достался лишь шиш. И они законсервировали мясо и припрятали подальше. И только это, как потом выяснилось, спасло их от неминуемой голодной смерти.
Он почесал подбородок, взвешивая свои следующие слова.
— Времена не сильно изменились, детишки. У нас осталось пять коров, спасибо чертовым ворам. Думаю, завтра пора начинать забивать их и разделывать. Полагаю, парочку следует оставить на удой. Мой правнук не останется без свежего молочка.
С того вечера я помогала им от зари до зари. Это отвратительно, столько крови. Никогда не забуду как коров забивали, свежевали и разрубали на куски для будущих заготовок. Мужчины взяли на себя все свежевание. А мы с Евой и Дженис нарезали мясо для консервирования. Благодаря умениям Дженис и страсти Роджера собирать все для выживания, у нас нашлись закаточная машинка и достаточно банок, чтобы закатать в них все мясо, да и любую другую еду. Это был долгий, длительный процесс, но зато без провизии нам теперь не остаться.