— А вот тебя не оказалось рядом, когда я пришел в себя, — тихим голосом пожаловался он.
— Но сейчас же я рядом.
Ладонью он обхватил мой подбородок. Провел большим пальцем по нижней губе; его кожа казалась такой грубой, потрескавшейся.
— Поверить не могу, что я здесь и прикасаюсь к тебе, — напряженно произнес он, глядя на мой рот.
— Знаю. Как же я скучала, — прошептала я, на глазах снова выступили слезы.
Я осторожно отодвинула его руку от раненого бока. Он втянул воздух, стоило мне оттянуть повязку. Я прикусила нижнюю губу, борясь с желанием разрыдаться от вида его мучений.
— Тебе надо лечь, пока не разошлись швы, — сказала я, вернув повязку на место.
— Насколько все плохо? — спросил он, глядя мне в глаза.
— Твоя мама вытащила пулю, но ты потерял много крови.
— Мы чуть не потеряли тебя, — вставила Ева, встав рядом со мной.
Райдер взлянул на нее, но меня так и не отпустил.
— Ты в порядке, Ева? — спросил он.
Она переминалась с ноги на ногу, переводя взгляд с пола на потолок. Вдруг она бросилась к Райдеру.
— Спасибо, — сказала она, крепко обнимая его. — Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Никогда.
Он неловко похлопал ее по спине.
— Я бы сделал это снова, Ева.
Она отстранилась и громко хлюпнула носом.
— Я люблю тебя какой-то смесью любви и ненависти. Как друга, естественно.
Райдер прочистил горло.
— Да, я тебя тоже.
С довольным и чуточку влюбленным видом Ева отошла.
— Сколько я провалялся в отключке? — спросил он.
— Практически две недели, — ответила я.
— Проклятье, — он выругался себе под нос. Из него так и посыпалась брань, когда бок снова пронзило болью.
— Может, приляжешь? — предложила я, посторонившись.
Не успела я отойти, как он схватил меня за запястье. Жар, исходящий от его пальцев, начал растекаться по всему моему телу, сосредотачиваясь в самом моем центре.
— Ева, тебе, наверное, уже пора, — сказал Райдер, прожигая меня взглядом.
— Куда? Ты о ч... — Уголок губ Евы изогнулся в ухмылке. — Ааа.
Райдер пропустил это мимо ушей, его взгляд скользил вверх по моему телу, задержавшись на груди. Подо всеми одетыми на меня слоями одежды было незаметно, что я на четвертом месяце беременности. Я пока старалась не демонстрировать свое положение, но приближалось время откровенного разговора.
Ева вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Мы с Райдером впервые остались наедине, нам больше не мешала лихорадка, и теперь он был в сознании. Сейчас существовали только мы вдвоем. Я занервничала, разволновалась и одновременно испугалась.
— Райдер, прошу тебя, приляг. Я не выдержу снова смотреть, как тебе накладывают швы, — взмолилась я, опустив руку ему на грудь.
— Попозже. Мне надо кое-что сделать. — Он дернул меня на себя. Я оказалась не готова к такому рывку.
Я с шумом выдохнула, падая на него. Его сильные бедра удержали меня он удара.
— Райдер, ты что творишь? Тебе же станет хуже, — затаив дыхание произнесла я.
Он не ответил. Его рука опустилась на мое бедро, заключая в ловушку. Другая, переместившись под косу, обхватила затылок.
— Хуже мне станет, если я не сделаю вот этого, — сказал он.
Не успела я осознать смысла его слов, как он накрыл мой рот. Его борода царапала мой подбородок. Его губы завладели моими, наверстывая упущенное и так ему необходимое. Меня переполняли эмоции. Жар, нужда, пламя и страсть. Все вместе, они рождались где-то внизу и растекались по всему телу.
Впервые за несколько месяцев я снова почувствовала себя живой.
Я застонала, когда он сменил угол наклона, требуя большего. Я разомкнула губы, сдаваясь под его напором.
Я разочарованно промычала, стоило его рукам отпустить меня. Но их возвращения долго ждать не пришлось. Одним движением он сорвал с меня вязаную шапочку и швырнул ее через всю комнату. И сразу же запустил пальцы в освобожденные волосы, запутываясь в них.
А когда он погрузил свой язык в мой рот, я просто обезумела. Мои руки переместились на его обнаженную грудь, такую теплую под моими пальчиками. Я ощущала ими очертания его мышц, и это напомнило мне, что он похудел в лагере для пленных, но по-прежнему оставался сильным и готовым сражаться.
— Сними ее, — прохрипел он мне в рот, дергая за мою куртку. — Мне надо ощутить тебя. Прикоснуться. Боже, я должен проверить и убедиться, что не брежу и не сплю.
Я замерла. Он хочет, чтобы я сняла куртку. Вот он. Момент истины. Момент, когда он узнает, что скоро станет папой.
Его губы снова накрыли мои, на этот раз более требовательно. Пока он целовал меня, я протиснула руки между нами и взялась за пуговицы своей поношенной куртки.