Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
— Какого черта мы делаем, Мэдди? — прошептал он мне в ухо, когда его руки задержались на моей талии.
— Ты моешь мне волосы, Райдер, ничего больше, — ответила я, поворачиваясь.
Его взгляд упал на мои губы.
— Думаю, это что-то еще.
— Все вполне невинно, — сказала я, задыхаясь.
— Нет, здесь нет ничего невинного, — сказал он отрывисто, притягивая меня к себе.
Мое тело врезалось в его, выбив воздух из легких. Смотря на меня с необузданным голодом, он обнял меня руками за бедра. Я почувствовала его твердость, проталкивающуюся между моих бедер и просящую пустить. Я открыла рот и встретилась с его возбужденными глазами.
— Нам нужно уединиться, — пробормотал он, сжав сильно челюсти.
— Мы не можем это сделать, Райдер, не снова.
Он крепко сжал глаза, на его лице отразилась внутренняя битва. Когда он отпустил мою талию, я соскользнула с него, но осталась стоять близко. Я не могла отойти, даже если должна была.
Когда Ева и Броди направились обратно к берегу, Райдер снова потянул меня к себе.
— Ты делаешь меня слабым, — прошептал он рядом с моим ухом. — Таким чертовски слабым.
Я испустила слабый стон, когда его теплое дыхание пощекотало мое ухо. Если бы он только знал, какой слабой делает меня, мы бы никогда не покинули это устье.
— Мы направляемся обратно к дому, — сказал Броди, погружая меня обратно в реальность. Он взял Еву за руку и помог ей выйти из воды, предоставив нам с Райдером уединение.
Когда они ушли, боязливость оттолкнула меня от него. Мы были одни. Теперь нас ничего не останавливало. Он мог взять что хотел. Но, вместо этого, он взял меня за раненую руку и повел к берегу. Когда вода была практически на уровне моей груди, я остановилась, слишком смущаясь идти дальше.
— Райдер, подожди, — сказала я. Я начала медленно разматывать грязную повязку на сломанном пальце, вздрагивая, когда было больно.
— Что ты делаешь?
— Я хочу помыть палец.
— Вот, позволь мне, — сказал он, взяв мою руку и медленно разматывая повязку.
Он втянул воздух, когда размотал последний слой ткани. Мой палец был все еще черным и синим, но опухоль существенно спала.
— Дерьмо, Мэдди, должно быть, он болит, — сказал Райдер, смотря на меня с беспокойством.
Я пожала плечами.
— Я могу справиться со сломанным пальцем. Просто рада, что выбралась из клуба живой.
Он взял мое лицо в ладони и заглянул глубоко в глаза. Время остановилось. Я могла слышать птиц сверху и жужжание стрекоз вокруг воды. Я ждала, зная, что он собирается меня поцеловать, надеясь, что поцелует.
Внезапно он опустил руки.
— Давай высушим тебя, — сказал он, направившись к берегу.
— Я сама могу выбраться, — сказала я, мне не хотелось, чтобы он увидел меня голой. — Отвернись и дай мне минутку.
— Ты не можешь выкарабкаться с одной здоровой рукой. Этот палец будет болеть, как сукин сын, если ты ударишься им, — сказал он, посмотрев на меня недовольно. — Обещаю, я буду хорошим.
Я не верила ему.
— Я не буду трогать тебя, кроме тех случаев, чтобы помочь тебе выйти.
— Не смотреть и не касаться? — спросила я, поднимая бровь.
Он засмеялся.
— Не смотреть? Это невозможно! Ты слишком красивая, чтобы не смотреть на тебя.
— Отлично. Сама выберусь, — сказала я упрямо, делая несколько шагов к берегу.
— Ладно, ты победила! — сказал он, схватив меня за руку.
Держа за руку, он аккуратно повел меня к берегу устья. Я не сводила глаз с его натренированной спины, отказываясь смотреть ниже. Он представлял из себя идеальную комбинацию мышц и худобы, его тело находилось в прекрасном состоянии и источало сексуальность. Без одежды он в десять раз сильнее влиял на меня.
Когда наши ноги встретились с сухой землей, он схватил полотенце и завернул меня в него. Выжав из волос воду, я смотрела, как он обернул полотенце вокруг своей талии, оставив его висеть на бедрах.
Он начал рыться в рюкзаках в поисках одежды.
— Это было мое самое лучшее купание, — сказал он.
— Я предпочитаю настоящее купание в настоящей ванне, — сказала я, крепко держа полотенце.
Он поднял глаза, послав мне соблазнительную улыбку.
— Я не жалуюсь. Я мог бы постоянно купаться с тобой в устье.
Я покраснела. Постоянно? Райдер ничего не делает постоянно. Я сказала себе, что это было просто невинное утверждение, ничего больше. Я не могла вложить в его слова дополнительный смысл, словно какая-то больная от любви школьница, уничтоженная своей первой любовью.