Хотелось счастливой женщины, которая принесет с собой радости всем, а ему в первую очередь. Может, тогда он перестанет чувствовать, как тяжелым маслянистым весом тянет вниз усталость и тоска.
Вот ведь удивительно. В безумном позапрошлом году, когда ему сказали: все, их история закончилась, было обидно и жалко, но не тоскливо, а зло что ли. Хотелось доказать, что он обойдется. И было же еще счастливо: на съемках, на репетициях, в общих празднованиях и сабантуях. Она смеялась. Танцевала. Обнимала его аккуратно, но нежно. Ругалась с ним. Было – нормально.
Было неплохо, когда девушка появилась. Приятно. Удобно. И все еще не тоскливо. Прижало, кажется, только после той встречи со зрителями, когда держал за руку победителя сезона и радостно улыбался, а Маринка с Серегой были внизу, под сценой, ближе к толпе, присоединяясь к общей радости. Он вдруг посмотрел на знакомую кудрявую макушку и понял, что они теперь совсем врозь. Неважно, кто выше и кто ниже. Просто – врозь. Она – отдельно. Он – отдельно. Вот разъедутся на каникулы. И у каждого совсем своя жизнь. Личная.
И ведь хорошая у него личная жизнь. Покладистая. Удобная. Но в Индии, куда рвался с семнадцати лет, стало тяжко. Не от кого было зажечься радостью. Не с кем было посетовать на трудности и услышать слова поддержки. Даже можно нецензурной поддержки со вкусом ругани и наказания. Вот тут почему-то и захотелось завыть от тоски и усталости.
И то, что их накрыло в этот раз. Хорошо, пусть не их – его, а она как всегда просто “восстанавливалась”. Интересно от чего она восстанавливается после отпуска? От счастливой личной жизни, про которую никто не знает и которая не ждет ее вечерами домой? В общем, не имеет значения. Его накрыло. Полной мерой.
Пока она была в его объятиях. Губы искали губы. Пальцы путались в ее кудрях. Тела танцевали общий горизонтальный танец. Было и легко, и счастливо. Оказывается после такого безысходностью и усталостью накрывает еще больше.
Короткий стук в дверь и голос Сергея:
– Ты встал или не в форме сегодня?
Заботливый и понятливый у них помрежа. Он встал. Определенно, Серый, твой коллега сегодня не в форме. Ждать чуть больше недели. Работать и ждать. Дети не виноваты, что у него кризис счастья на квадратный сантиметр души.
****
Собирать банду и настраивать на начало работы – непростая задача. Вот вроде им и делать ничего не надо, быть собой, выполнять задания. Готовиться к съемке, прокатывая в полноги диалоги и разборы отснятых вчера конкурсов, а все равно трудно.
Минут через тридцать все озадачены работой, записывают мысли, решают, как лучше объяснить свои чувства. Это совсем непросто понять, что же ты чувствуешь, когда вокруг столько отвлекающего..
Мужчины стоят в углу за камерами, наблюдая труд души и разума в своих подопечных. Кто-то пытается самостоятельно придумать идею, а кто-то, как обычно, надеется списать. Как в том фильме: “Списывает, чужое счастье ворует”. Вот и сейчас Иришка, самая непоседливая и бесхитростная во многом из этого набора пытается списать у старшенькой и умной Аленки.
– Как отпраздновали?– Серега не отрывает глаз от Алены, настойчиво прикрывающей свои записи от соседки.
– Нормально,– Даня ровно так же не отрывается от Иришки взглядом, думая, что сейчас бы ее снимать, но Марина против наблюдений в тот момент, когда дети создают мысль.
– Хотелось бы подробностей, но меня ими не побалуют, да?– Сергей Борисович переключился взглядом мальчишек, которые и вовсе устроили коллективное совещание.
– Скажи-ка мне, счастливый именинник, что ты вчера делал, что мне в ночи звонила Маринка и велела тебя ждать. Да еще и из телецентра?
– Ждал?– Шмелев все так же следит за Ирой.
– Не очень! Кто-то ж и спать должен был этой ночью, чтобы сегодня работать,– Сергей Борисович идет к парням, а Даня продолжает наблюдать за тандемом Иры и Алены. Того и гляди там начнется ругань. Время пресекать.
****
– Серег, а ты счастлив в браке?– и чего он решил с коллегой на такие темы разговаривать?
В их детском лагере уже вечер. Ребята еще скачут после всех дублей. Казалось бы, весь день то съемки, то подготовка, то собрания и планирование. Ляг и умри к вечеру, а они бегают по этажам и верещат счастливые, как молодые обезьянки.
– Да не жалуюсь, Дань. Не без нюансов, но уживаемся как-то. Не деремся.
– Ну, это не про счастье,– хореограф наливает себе чай на кухне их временного пристанища.