Поднос с громким звоном упал на пол, и несколько шприцов покатились к пыльным сапогам солдата.
Луи не моргая смотрел в его карие глаза и, казалось, даже не дышал.
На шум прибежала Мари, но смотреть на побелевшего друга спокойно она не смогла, сразу поняла, что произошло, и боялась сделать неверное движение. Все ждали, когда врач моргнет или хоть что-то скажет, но он стоял неподвижно, пока не задрожал от беззвучных рыданий.
— Этого не может быть. Вы ошиблись, — хрипло ответил ему юноша.
— Мы нашли его металлический жетон. Ошибки быть не может, мистер Томлинсон.
— Вы ошиблись! — уже громче повторил юноша. — Он не мог умереть. Он обещал вернуться!
И он тут же сел на пол, схватившись за волосы, словно пытался их все себе выдрать.
Существует распространенный стереотип, что мужчины не плачут, потому что это стыдно. Нет, это не стыдно. Это показатель того, что ты живой, что в тебе есть эмоции, даже если ты вынужден казаться сильным и несокрушимым. Любой может сломаться, это не зависит от половой принадлежности, возраста или расы. Ты просто чувствуешь все так же, как и любой другой человек, и бессмысленно вешать на каждого глупые ярлыки.
Но Луи не плакал. Он хрипел и срывался на гортанный рык, а потом скулил, как раненое животное. Он хотел забыть слова солдата. И вернуться в прошлое, чтобы заставить себя самому осмотреть лес вокруг от места кровавой расправы над английскими и французскими солдатами. Он должен был сам найти Гарри. Возможно, тот был еще жив, хотя бы в те самые минуты. Он бы смог его спасти.
— Встаньте, мистер Томлинсон, — тихо позвал его мужчина и присел на корточки рядом, поддерживая главного врача за руки. — Жизнь на этом не заканчивается.
— Откуда вы знаете? — спросил юноша и посмотрел на него красными от слез глазами. — Откуда вы знаете, когда началась и закончилась моя жизнь?
— Я знаю только то, что вы должны взять себя в руки и помогать другим солдатам. Они умрут без вашей помощи, — он крепче сжал его руки.
— Но он обещал, — всхлипнул Луи.
— Иногда обстоятельства решают все сами за нас, — опустил взгляд мужчина и помог Томлинсону подняться.
— Я хотел бы сам осмотреть тело, если можно.
Солдат кивнул и отпустил руки, спрятав их в карманы. Он вытащил оттуда серебряный крестик и вложил в аккуратные маленькие ладони. Мари подошла к другу со спины и мягко обняла его, шепнув на ухо о том, что она может пойти с ним, если он хочет. Но Луи не хотел. Он должен был сам, один. Он справится.
— Все будет хорошо, — девушка крепче сжала объятия и забрала у него белый халат. — Иди, мы справимся без тебя.
***
Луи никогда не было так страшно находиться среди трупов. Он привык видеть их каждый день, но не тогда, когда умирали дорогие сердцу люди.
Ему сказали, что хоронить солдат будут в одной могиле всех вместе завтра утром, поэтому разрешили прощаться с Гарри столько, сколько потребуется.
Юноша немного замялся на пороге, а потом медленно пошел, сглатывая ком в горле. Ему беззвучно указали вправо на накрытое тканью тело, и Луи, хромая, подошел к нему. Ему не хватало смелости сразу взглянуть на Гарри, поэтому он просто наклонился над ним и достал холодную измазанную кровью и землей руку. Он сжал ее и переплел пальцы, но в ответ не получил никакой реакции. Он рисовал на ней круги, но мужчина как был неподвижен, так и остался. Луи приложил два пальца к запястью, пытаясь нащупать пульс, но его не было. Только остывшая кожа рук, которые еще вчера любили его всю ночь.
Томлинсон зажмурил глаза и стиснул зубы, стаскивая с тела скрывавшую его ткань. Он досчитал до трех и тут же открыл глаза, пытаясь прийти в себя от увиденного.
Перед ним лежал молодой человек, возможно, лет двадцать, не больше. Его волосы так же волнились, как и у Гарри, но это был не он. Точно не он. Слишком тонкие губы, крупный кривой нос, шрам над правой бровью. Если его тоже звали Гарри Стайлс, то это был не тот.
Ноги Томлинсона подкосились, и он упал на землю, продолжая держать неизвестного юношу за руку. Это не Гарри, не его Гарри. Он закрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как зарождается в груди теплый огонек надежды.
— Все в порядке? — спросили у него, и Луи обернулся, напугав своей реакцией мужчину.
— Это не Гарри. Понимаете? Это не мой Гарри, — причитал он, вновь хватаясь за волосы. Его голова касалась свисавшей руки трупа солдата, а по щекам текли слезы, но ему было не так важно, откуда у этого человека нашли его крестик и жетон с именем его любимого. Главное, тот не среди горы трупов. И, возможно, он жив.
***
Вода приятно холодила обгоревшую кожу. Он не чувствовал правой части тела, но это было не так важно. И почти не чувствовал боли, только странный покой. Гарри думал, что умер, потому что не могло быть все так безразлично, но он жил.
Несколько рук подняли его из реки и уложили на траву. Он не слышал, о чем разговаривали эти люди, он вообще ничего не слышал, но видел. Видел синее небо над головой и зеленую листву, лицо молодой девушки в белом халате, которая что-то его спрашивала. Он не мог разобрать слова по губам, поэтому вновь закрыл глаза. Она приложила пальцы к его шее и проверила пульс. Все-таки живой.
Последнее, что помнил Гарри, как пал рядом с ним его товарищ, как в светлых глазах все еще горел огонек жизни, но он просто упал на колени и повалился на бок. И тогда все смешалось вокруг него, он действовал на инстинктах, пока в его грудь не попало несколько пуль. Его кто-то звал по имени, но он не слышал, просто падал назад на спину в быстрые воды реки. Кто-то схватил его за ворот куртки, но сорвал с шеи крестик, подаренный Луи и жетон с его именем. Что же, если его все-таки найдут, никто не будет знать, откуда он и как его зовут. Возможно, это и к лучшему. Он такой же, как и другой солдат, и ему, похоже, было суждено умереть так глупо и бессмысленно. Небо над ним было светло-голубым, без единого облачка, и почему-то он вспомнил о глазах Луи в их первую встречу. Они были такого же цвета. И потом его накрыло волной и понесло течением куда-то в неизвестном направлении.
Теперь же его вновь куда-то несли. Его тело не слушалось его, он не мог даже пошевелить пальцами, хотя нет, левая сторона все еще чувствовалась, и ему стоило больших усилий схватить за руку шедшую рядом девушку.
Он беззвучно открыл рот и тут же закричал, потому что к нему резко вернулось ощущение реальности. Он слышал, он видел, он чувствовал боль в теле и боль глубоко внутри. Он жил.
— Все хорошо, Гарри, все хорошо, — повторял знакомый женский голос, но он не мог вспомнить, кому он принадлежал. — Аккуратно уложите его в машину. У него обгорело больше половины тела, старайтесь как можно меньше прикасаться к нему, — отдавала четкие указания девушка.
Она вновь проверила его пульс, словно думала, что он вдруг перестанет дышать. Но лучше бы он действительно сейчас умер, потому что он не знал, за какие грехи сейчас так мучился.
— Вчера сказали, что ты умер. Луи не верил, но он так плакал, — продолжал он слушать ее голос и все сильнее сжимать ей руку. — Он ходил смотреть труп, но оказалось, что у того юноши неизвестно откуда оказались твои вещи.
Гарри захрипел, и из его рта полилась вода и кровь, и девушка его немного наклонила, чтобы он не захлебнулся. Луи думал, что он погиб. А он жив. Гарри же не мог умереть. Он обещал.
Стайлс постарался втянуть воздух через нос, но ничего не получилось. Он чувствовал себя беспомощным, ни на что больше не способным, но нужным и важным. Его ждут. И это заставляло его сердце биться дальше.
Он продолжал хрипеть от боли и смотреть наверх. Зеленая листва сменилась темными грозовыми тучами, а потом и темнотой внутри машины. Гарри не знал, как так может быть, чтобы яркое синее небо резко стало почти черным. И снова свежий воздух, такой прохладный, и ледяные капли по обожженному лицу, приносившие облегчение. Он как мог приоткрыл губы и ловил ртом дождь, и ему вновь захотелось жить.