-- Вот ваш диск, Петр Сергеевич, я вчера его здесь выронила. А теперь едем оформлять ваши бумаги, - довольно неприветливо сказала она.
-- Рая, давайте не будем ссориться. Мы ещё нужны друг другу, - приветливо ответил мужчина.
-- Я не хочу ссориться. Почему вы так решили? - спросила она.
-- Ваш голос, интонация...
-- Сегодня окончательно разрушилась моя жизнь. Вчера погиб муж, а сегодня все хорошие чувства к нему, - всё также неприветливо проговорила Рая.
-- Вы сильная и умная женщина, справитесь. Потом, без денег вы не останетесь. То, что принадлежало Антону по праву, будет вашим. Вы - единственная его наследница.
-- Мне ничего не надо.
-- Не говорите так, Рая, в вас сейчас говорит ... - Пётр Сергеевич замялся, подыскивая нужное слово, - обида, что ли.
-- На кого мне обижаться? На себя только. За то, что дура была. Мечтала о столице и богатом муже. Сбылась мечта идиотки.
В центральном офисе Раиса пробыла очень долго. Бездумно она больше ничего не подписывала. Но лучше бы было не вникать. Неприглядная правда об Антоне стала ещё омерзительней. Но всё же, что без конца грызло её сердце, это была мысль: как мог он решиться продать не рождённое ещё дитя своей сестры. Как теперь обезопасить Любу? Не дай Боже, приведенная в действие Антоном машина преступления не остановится после слов Петра Сергеевича и начнет разыскивать Любу и её девочку. Ведь кто-то уже взял задаток.
-- Надо увозить Любу как можно быстрее, - решила Раиса.
Прощаясь, Пётр Сергеевич просил женщину не открывать правды ни перед кем, похоронить мужа и его мать по-человечески. Также он добавил, что они дали еще и ложную информацию - вместе с Антоном в машине якобы была не жена, а сестра, которая поэтому и родила раньше времени мертвого ребенка. А у Раи не было на лице не единой царапины. Пусть все считают, что её не было там, на месте аварии.
-- И еще, - добавил мужчина. - День смерти Антона во всех новостях будет звучать на день позже. Это в целях безопасности жизни малыша. ГАИ не увидела умышленного преступления, авария, считают они, обычное ДТП. Уголовное дело будет закрыто. Поймите, если начнут копаться, то докопаются и до истории с ребенком. Вы согласны?
-- Хорошо, - согласилась женщина. - Пусть все будет так, как вы говорите. Я со своей стороны, всё сделаю, как положено. Буду знать, что Антон умер сегодня. Да и что это изменит? Антону уже жизнь не вернешь.
-- Вот и замечательно, - обрадовался в какой-то степени мужчина. - Завтра я заеду за вами, и мы займёмся организацией похорон.
-- Завтра уже третий день, - устало сказала Раиса. - Завтра надо бы уже и похоронить Антона и Татьяну Сергеевну.
-- Но не решён вопрос о выдаче тела. Мы нажмем на нужные связи. Кстати, Антон всегда говорил то ли в шутку, то ли всерьёз, что хотел бы быть похоронен в родном городишке. Вы знаете об этом?
-- Знаю, - кивнула Раиса.- Надеюсь, оставшихся средств хватит, чтобы перевезти туда два гроба, да купить билеты мне и Любе.
-- Зачем так говорите, Рая, у вас достаточно денег, вы богатая женщина. Мы поможем вам с отправкой тела Антона на родину.
Женщина ничего не ответила. Возвращаясь домой, она курила чёрную одежду себе и Любе, накинула на свои роскошные белые волосы черную кружевную косынку..
Последняя капля.
Этой ночью Раиса совсем не могла спать. Ворочаясь с боку на бок, она без конца перебирала в голове события, произошедшие за последние сутки. Задавала себе вопросы, пыталась ответить. Главный вопрос был об Антоне. К ней муж был добр, внимателен, но в чём-то неуступчив. Так не дал нигде ей работать. Размышляя очень долго, женщина пришла к выводу, что ей всё-таки навязывался определённый стереотип поведения, и она подчинилась, потеряла себя. Но почему она не замечала у Антона негативных черт, его отвратительной деятельности.
-- Да потому, что не хотела замечать, - сказала вслух Раиса. - Сначала была влюблена, как кошка, ничего не видела, не слышала. А потом не хотела. И самое непонятное: почему Пётр Сергеевич мне помогает? Что еще им нужно от меня?
И мысли пошли опять виться, бесконечно прокручивая одно и то же. Без конца возникал вопрос: что делать с доставшимся ей наследством (Рая всё-таки привыкла к хорошей жизни), и в то же время было желание уйти от всех проблем, спрятаться, как страус, сунуть голову в песок. Чтобы отвлечься, стала думать о Любе и её крошке.
-- Боже мой! Я ведь толком и не говорила с Любой. Кто отец ребёнка? Почему мать не хотела внука? Надо всё это узнать. Девочке надо купить одежду, пеленки там, распашонки. Как, что покупать? Ума не приложу. Наверно, всё перестирать нужно будет? Господи, я же ничего не знаю.
На другой день, обговорив с Петром Сергеевичем вопрос похорон, женщина поехала к золовке, попросила рассказать, почему Люба была уверена, что у неё хотят отнять девочку. Разговор был долгий. Всё, что знала о планах матери и Антона, Люба рассказала. Раиса только стискивала зубы и хмурила брови. Выслушала она рассказ и о Степане, отце Настеньки.
-- Ну как же так можно топтать чужую жизнь? - думала женщина, слушая грустную историю любви золовки. - Как надо ненавидеть человека, чтобы решиться продать его дитя, причём собственную внучку.
-- Вот поэтому я знала, что мать хочет продать мою девочку, - завершила свой грустный рассказ Люба.
-- Люба, а почему ты не ушла к Степану? Ты же говоришь он хороший.
-- Я уходила, - грустно произнесла молодая женщина. - Дважды уходила. Первый раз мать за волосы притащила домой. Она ведь сильная была, здоровая. Второй раз вернулась сама. Степу обещали убить. Избили сильно. Я думала, что спасу его, согласившись расстаться с ним. Я только представить не могла, что они (молодая женщина упорно не хотела говорить слов "мать" и " брат") решатся на такое. Думала, увидят малышку, подобреют. Не люди они... - Люба всхлипнула.
-- Любочка, ну их, давай не будем больше говорить о них. Рассказала ты мне все, и хорошо. Закрыли тему.
И женщины заговорили о приятном: что требуется новорожденному ребёнку. И тут выяснилось, что Рая имеет самое отдаленноё представление об этом. Сколько пеленок, каких, распашонок сколько? Какую коляску. А бутылочки, соски? Рая была близка к панике. Как покупать детское приданное, молодая мама тоже толком не знала. Пожилая санитарка, убирая палату, не выдержала, сначала засмеялась, а потом сказала:
-- Вот что, девки, слушаю вас и дивлюсь. Молодые, здоровые, образованные, а ума не на грош. Расскажу вам сейчас всё. Перво-наперво не гонись за ярким, красивым, хлопковое должно быть всё, натуральное, мягкое. И не только постирать надо всё, и не чем-нибудь, а детским мылом. Когда высохнет, прогладить надо с двух сторон. В коляске тоже не за красотой гонитесь. Проверьте, чтобы легкая была. Самим тягать придется...
Люба и Рая внимательно выслушали добрую женщину. К ней присоединилась ещё медсестра, Раиса даже всё записала. Сходила для консультации к детскому врачу, расспросила про детский крем, присыпки, заодно выяснила, когда выпишут Любу, можно ли их перевезти в другой город.
Когда она уже уходила, Люба её окликнула:
-- Раечка, прошу тебя, отправь моё письмо Степану. Я написала ему. Он ведь там ничего не знает.
-- Конечно, отправлю, - взяла Раиса письмо. - А может лучше позвонить. У него есть телефон?
-- У нас есть. Там тетя Сима следит за нашим домом, она добрая, помогала мне видеться со Стёпой. Ты попроси, она его позовёт.
-- Не переживай, всё сделаю.
-- Ты лучше вечером звони, Степа с работы придет, расскажи ему все...
-- Нет, Любочка, я только скажу где ты и что погибли Татьяна Андреевна и Антон. Остальное расскажешь сама... Прости, но я не буду...
-- Конечно, конечно, - согласилась невестка.
С этими словами и с полной головой мыслей на тему "Что надо купить?" Рая поехала в "Детский мир".
Она потом долго вспоминала эту поездку. Это была своеобразная психотерапия. Женщина отвлеклась, отдохнула душевно и устала физически. Она с большим интересом выбирала детские вещички. Накупила всего от души: и пелёнок, и распашонок, и костюмчиков с платьицами, и игрушек, стараясь хоть этим загладить страшную вину Антона. Потом стирала, гладила. Все было яркое, новое.