-- Пусть у девочки все будет красиво, радостно и ярко, - думала женщина. - Пусть никогда она не узнает страшную правду о той участи, на которую её хотели обречь бабушка и родной дядя. Пусть жизнь малышки будет радостной. И Любы тоже. Да и я поменяю свою жизнь.
Заказала Рая телефонный разговор с южным городом, со Степаном, отцом Настеньки. Позвонила брату в Питер, по привычке называя город Ленинградом. Она вспомнила, как не пригласила братьев на свадьбу, потому что видела: Антон не хотел. Нет, будущий муж не говорил открыто, он намекнул, и она, влюбленная кошка, тут же согласилась. Теперь, разговаривая с Андреем, стыдилась этого, поэтому, наверно, сухо сообщила, что муж погиб.
-- Я срочно вылетаю к тебе, - закричал в трубку брат. - Держись, сестренка, я буду уже завтра
-- Не надо, - ответила Раиса, - хоронить будем у Антона на его родине, - и, помолчав, добавила: - Прости, что в своё время не позвала на свадьбу. Я знаю, вам было обидно.
-- Да что вспоминать, Рая, все уже быльем поросло. А сейчас я еду к тебе. Как ты там одна.
-- Андрюша! Не обижайся только! Не надо, мы послезавтра или чуть позже уже улетаем.
-- А деньги? - не унимался Андрей.
-- И деньги есть.
-- Но сейчас ты с кем? Как можно быть в такой тяжелый момент одной, - это очень беспокоило брата.
Андрей успокоился лишь тогда, когда она сказала, что в Москве сейчас родная сестра Антона. Что Люба в роддоме, Рая не стала уточнять.
Второму брату женщина написала подробное письмо, также извинилась.
Поздно ночью состоялся разговор со Степаном.
-- Здравствуйте. Я говорю со Степаном Тимофеевым? - очень вежливо начала Раиса.
-- Да, - ответил на том конце провода недоумевающий мужской бас.
-- Вам звонит Рая, жена Любиного брата Антона.
-- Что с Любой? - в голосе мужчины звучала и страшная тревога, и испуг, и надежда, что все хорошо.
-- Всё в порядке. Не беспокойтесь, - поспешила сказать Раиса. - Поздравляю: у вас родилась девочка. Настенькой Люба её назвала.
Последовало небольшое молчание.
-- Вы что не рады? - испугалась Раиса.
-- Нет, нет, очень рад. Можно ли будет мне видеть Любу и дочку? - в голосе незнакомого мужчины бушевали различные чувства: и радость, и вызов, и намерение добиться своего в случае отказа.
-- Вот об этом и пойдёт разговор, - продолжила Раиса. - Мать Любы и её брат погибли в автокатастрофе.
-- Что? - охнул Степан, - не может быть!
-- К сожалению, это правда.
-- Я лечу к Любе. Как она там, бедняжка? Скажите адрес, пожалуйста, я очень вас прошу.
-- Не надо сюда прилетать, - перебила мужчину Раиса. - Мы сами в ближайшие дни прилетим. Хоронить будем там, у вас. Вы же готовьтесь встречать Любу с дочкой. Коляску я купила. А кроватку отсюда не повезем.
И пошел такой хороший радостный разговор о том, что надо Любе и девочке. Радовалась там и тетя Сима, давала ценные советы. Степан соглашался со всем и откровенно радовался и возвращению Любы, и рождению дочери. Рая даже позавидовала: не видя Степана, она догадывалась, насколько повезло Любаше. Обговорив со Степаном кое-какие детали, Раиса легла спать. Разговор с Любиным избранником был продолжением начавшейся днем при покупке детских вещей психотерапии. Уснуть удалось довольно-таки быстро. Приснившийся ночью сон был ярким, сверкающим. Только о чем он, женщина вспомнить не могла.
Через неделю после родов Любу и Настеньку выписали, а на другой день все они: Рая, Люба с девочкой, а также Пётр Сергеевич и несколько сотрудников улетели в далёкий южный город. Помимо похорон, у Петра Сергеевича были там дела, теперь он вместо Антона должен был курировать южный филиал их кампании.
Рая взяла минимум вещей, купила на глаз кое-что из одежды золовке, а приданное Настеньки заняло много места. Люба только ахала, глядя на игрушки, красивые платьица и костюмчики.
Антона и его мать похоронили на местном кладбище, где уже долгие годы покоился муж Татьяны Андреевны. День похорон совпал с девятью днями. Помянули умерших в местном ресторане. Раиса так решила. Она беспокоилась о Любе и Настеньке. Нечего посторонним людям делать в доме, где есть младенец. Лишние хлопоты были ни к чему. Люба и так устала. Хорошо, тетя Сима согласилась остаться на первые дни, чтобы помочь молодой маме. И в первый же день в дом Переверзневых пришел Степан и остался там. На этом настояла Раиса.
Похороны прошли спокойно. Многих присутствующих не знала даже Люба, чего уж говорить о Рае. Во время поминок она стала свидетелем неприятного разговора. Какая-то красивая длинноногая дама с длинным породистым лицом что-то говорила Любе. Та попросила:
-- Уходи отсюда, пожалуйста.
-- И не подумаю, - надменно ответила длинноногая.
-- Не время сейчас.
-- Для меня всегда время.
-- Может, это первая жена Антона Фаина? - подумал Рая. - Пусть присутствует. Нам с ней делить нечего.
Решив, что женщина может обидеть Любу, Раиса подошла ближе:
-- В чём дело?
-- Да ничего особенного, Раечка, так мелочи, - поспешно ответила золовка. - Ты иди, иди. Мы тут сами разберемся во всех мелочах.
-- Мелочи, мелочи, - подтвердила длинноногая. - Любаша не пускает меня на поминки.
-- Почему? - Раиса внимательно глядела на породистую женщину.
-- А я была до последних дней любовницей Антона, - женщина вызывающе посмотрела на Раису.
У той ничего не дрогнуло в лице, но не в душе.
-- Любовницей, - протянула она, - а я была женой. Ну что ж, пусти её, Люба, пусть помянёт. Антона уже нет, делить нечего.
-- А вы не боитесь, что я при всех это скажу... - женщина не закончила мысль.
-- Не боится, - раздался насмешливый голос тихо подошедшего Петра Сергеевича, - потому что ты, Алена, можешь остаться без работы. Я тебе ведь говорил не появляться здесь. Не портить похороны. Не будешь ты плохо говорить об Антоне. Сама знаешь, о покойниках плохо не говорят. Исчезни, прекрасное создание.
Алена недовольно фыркнула, но, тем не менее, быстро исчезла.
-- Всё что она говорила, правда? - медленно спросила Рая, глядя на золовку.
-- Да, - кивнула головой Люба.
Ничего не сказала Раиса. Ничего не дрогнуло, не изменилось в лице женщины. Она прошла хорошую закалку за последние дни. Разучилась удивляться. Но остатки тёплого чувства к мужу догорели окончательно. Во время поминок Рая не играла роль убитой горем вдовы, но вела себя достойно, ничем не выдавая бушующих внутри её обид. Всё прошло пристойно и на высоте.
Вечером все собрались в большом доме Переверзневых, который был построен на деньги Антона. Здесь же остановился и Пётр Сергеевич. Пришёл с работы Степан. Он без конца возился с дочкой, любовался ею. Раиса видела его искреннюю радость, его бережное отношение к Любе и радовалась за женщину. А у самой на душе было гадко-гадко.
Пётр Сергеевич прожил в их доме десять дней. За эти дни переманил к себе в филиал Степана. Опять кое-какие бумаги подписывала Раиса, возвращая украденное мужем. Дом также оказался на её имя. Она оформила дарственную на Любу, чем вызвала неудовольствие Степана.
-- Это не тебе, а Настеньке, - сказала она в ответ на недовольное выражение лица мужчины.
-- Я всё равно буду тебе выплачивать частями.
-- Плати, если хочешь, - равнодушно пожала плечами женщина, а мы (она взяла на руки малышку) будем расти в этом доме. Правда, Настенька?
Порой мы себя не знаем.
Раиса решила остаться в этом южном городке, больше похожем на большую деревню, на сорок дней, чем очень обрадовала Любу. Женщина очень уставала с девочкой, ребёнок плохо спал, был беспокойным - сказались Любины переживания во время беременности, молодая мама выматывалась, уставала, но была счастлива. А Степан пропадал на работе. По просьбе Петра Сергеевича, он согласился быть заместителем директора их южного филиала. Ему тоже было трудновато, надо было осваивать новую сферу деятельности. Одно дело наладить компьютер, другое дело документация. Но там хорошо платили. Люба понимала и молчала, Раиса тоже.