Рая перебралась в новую квартиру, на работе сказала, что снимает жилье: подруга живёт в Израиле, нисколько платить не надо, только коммунальные услуги. Девчонки из интерната завидовали Раисе. А Вера Павловна уже прикидывала, кому отдать освободившуюся комнатку.
Новая квартирка была чистенькая, уютная. Летом, когда ещё была жива мать Светланы, был сделан ремонт и куплена новая мебель. Всё это осталось Раисе. Она с воодушевлением устраивалась на новом месте. Но прописываться не стала, потому что мелькали мысли о возвращении в Москву - она всё-таки скучала по огромному мегаполису.
А в школе всё тянулось по-старому. Уроки, перемены, ученики. Рая старательно избегала встреч с Алексеем. Так пробежала зима.
С Алексеем она говорила редко и почти не виделась. И он, и она старались на переменах не выходить из кабинетов. Как-то на педсовете пришлось сесть рядом, но это не изменило застывших отношений. Алексей, как видимо, чувствовал вину перед умершей женой, ходил поскучневший и похудевший. Из школы он решил уйти, не дожидаясь окончания учебного года. Вера Павловна рвала и метала, уговаривала, просила Раису воздействовать, но та ответила:
-- Пусть уходит.
-- Ты что, - разахалась директриса, - у вас же роман намечался ещё при жизни Лерки, а теперь мужик свободен. Ты чего, Райка? И физику кто будет вести?
-- Романов у меня много намечалось в своё время, - ответила Раиса, - да кончились все ничем. А физику будем вести я и Крикливая.
-- Будешь? - переспросила Вера. - Ловлю на слове.
-- Буду, - буркнула Райка. - Но только до лета. Ищите учителя. Комнату мою в интернате предложите.
Жалко Алексея было Рае. Он уволился из школы, видеться они совсем перестали, но думать Раиса никак не могла прекратить. Женщина пыталась отогнать мысли о нём. Стала усиленно заниматься работой. Она давно мечтала обновить и пополнить свой компьютерный класс. Мысли мелькали разные: найти очередных спонсоров, выйти на местный филиал фирмы Петра Сергеевича, часть акций которой принадлежала и ей, Раисе, в конце концов, обратиться к самому Петру Сергеевичу. Отношения с ним Рая поддерживала по телефону. Связь сотовая была уже в городе, а мобильник у Раисы имелся давно, вот иногда и звонила Петру Сергеевичу, или он её поздравлял с каким-нибудь праздником.
Как-то вечером женщине не спалось. Рая ворочалась, перебирала свою жизнь, чувствовала, что обида на умершего мужа отступает.
-- Хорошо я жила, без забот. Скучновато, правда, было. Может, и не изменял бы он мне, сумей я родить Антону ребёнка, - вяло думала она.
За окном стучал весенний дождь, холодный, сибирский, наполовину со снегом. Никудышное настроение только ухудшалось. Хотелось поплакать. Мысли от Антона убежали к Алексею.
-- И всё-таки тянет меня к нему, - призналась себе женщина. - А такого не должно быть. Зря я позволила себе остаться с Лешей в гостинице. Только всем хуже. Алексей любит детей. Я не подхожу ему. Да и мне надо найти мужчину с ребёнком, вдовца. Жаль, что умер мальчик, рождённый Леркой. А то бы я смогла заменить ему мать, и мы с Алешей были бы вместе. Люблю я его все-таки.
Поняв, что мысли опять вернулись к Алексею, Рая рассердилась сама на себя. Чтобы отвлечься, она решительно встала, пошла на кухню, поставила от нечего делать чайник на электроплиту, достала печенье, хоть и не хотелось ничего. В последнее время побаливал правый бок. Рая заставила себя думать о том, как летом поедет в Москву, потом к Любаше, наиграется с маленькой Настенькой, да и к Андрею надо съездить, Людмила вторую девочку родила. Зовет в крестные. Мысли женщины прервал резкий звонок в дверь.
-- Кого несёт так поздно? - ругнулась Раиса. - Уже двенадцать. Наверно, кто-то ошибся. Не буду открывать.
В дверь упорно и настойчиво звонили. Рая подошла к двери, глянула в глазок: за дверями стоял Алексей, дрожащий, промокший. Нисколько не раздумывая, женщина открыла дверь. Бледный, замерзший, виновато улыбающийся, он выдавил негромким голосом:
-- Не прогонишь?
-- Да что уж, заходи, коли пришёл, - отступила в сторону Раиса, а сердце радостно пело: - Пришел! Пришел! Он все-таки пришел!
После смерти жены Алексей не мог найти себе места. Ругал, что уделял мало ей внимания, что увлёкся другой женщиной. Может, если бы он в тот трагический день, когда Лерка попала в больницу, не сбежал в деревню к матери, всё бы обошлось. Но после ночи, проведенной с Раей, мужчина не мог смотреть на жену. Та дула губы, что-то выпрашивала, капризно причитая: "Ты меня не любишь! Совсем не любишь". Это так надоело Алексею, он не выдержал и сказал: "Конечно, не люблю. И ты это знаешь. Да и не любил я тебя никогда". Лерка громко и делано зарыдала, а Алексей собрался, пошел к тестю, позвал в деревню. Мать давно просила приехать помочь. И снега навалило в последние дни, надо дорожки и двор расчистить. Юлия Семеновна поддержала их, сказала, что за Лерочкой последит. Алексей не знал, что Лерка после его ухода быстро повеселела, взгляд наивных голубых глаз стал жестким, решительным, она позвонила Алене, сказала:
-- Все, я Лешку довела до кондиции. Он в деревню смотался с батей. Матери сообщу, что ты звала меня к себе. Скажу, чувствую нормально, подышу свежим воздухом. Ты ведь на даче?
-- Да.
-- Вот там и сделаем то, о чем договорились в ресторане.
-- А может, родишь? - спросила подруга. - Уже немного осталось.
-- Нет, - ответила Лерка, - не нужны мне сопливые младенцы. Я жить для себя хочу. А то рожу, меня кормить ребенка заставят, нянчится, пеленки стирать. Я достойна лучшей участи.
-- Я чего тогда до восьми месяцев тянула?
-- Восьмимесячные дети не выживают, - с полной уверенности заявила Лерка. - А семимесячные живут.
-- А-а-а, - протянула Алена. - А раньше, до семи месяцев, о чем думала.
-- Ты что, Лешка и так тогда от меня ушел.
-- А он тебе нужен?
-- Он-то мне не нужен.
-- Чего тогда держишь возле себя?
-- Ты знаешь, Алена. У меня далеко идущие планы. Лешка мне не нужен. Мне его богатый братик нужен.
-- Он же женат.
-- Ну и что. Чем я хуже его коротышки жены.
-- Ты толще, - ответила подруга.
-- Вот для этого мне и надо избавиться от беременности, - привела опять разговор к началу Лерка. - Ты медсестру знакомую привела?
-- Да, - ответила Алена. - Ждем тебя на даче.
Именно там народные умелицы стали стимулировать преждевременные роды женщине. Схватки не начались после приема внутрь какого-то лекарства. Лерка даже побегала, попрыгала. Никакого эффекта. Тогда они решили опрокинуть по рюмочке коньяка. Выпили, и не одну. Захмелевшая медсестра посоветовала катетер вставить в матку и влить туда мочу. Организм Лерки сопротивлялся. Намека на схватки не было.
-- Проколи мне пузырь, - попросила Лерка. - Тогда точно рожу.
Они уже все поднакачались коньяком, и пьяненькая медсестра взялась за операцию. Использовала обычную вязальную спицу, хвасталась, что её бабка делала аборты такой спицей, и она умеет. Воды отошли. Лерку быстро запихнули в машину и повезли домой. Высадили на остановке. Протрезвевшая Алена стала соображать, что они наделали, и быстро приказала шоферу уехать. А Лерка медленно пошла домой. Её слегка мутило. Вдруг живот опоясала боль. Наверно, начали действовать и лекарства, и моча. И женщина почувствовала, что опять отходят воды. Что-то горячее течет по ногам. Только воды были красные. Ярко-алые. Лерка испугалась. Стала медленно садиться в снег, чтобы никто не видел. Но боль с силой опять хлестанула по внутренностям. Лерка заплакала. Откуда-то взялась Раиса. Стала её поднимать. Но женщина была рада и ей. Она вцепилась в Раину руку... Сознание померкло.