Рая быстро справилась со слезами, и они пошли к Любе. Та сидела с отчаянным видом, прижав к себе пищащий свёрток. Медсестра уговаривала отдать ей девочку. Малышку надо перепеленать, осмотреть. Самой Любе нельзя еще вставать и сидеть тоже нельзя. Евгений Иванович кивнул, и медсестра отошла в сторону.
-- Люба, - начала Рая, - Люба, дай мне девочку. Я подержу её немножко.
Молодая мама отрицательно замотала головой.
-- Люба, никто не заберёт её у тебя... Некому забирать... Антон... - голос опять предательски прервался, собрав все силы, Рая выговорила: - Антон и Татьяна Андреевна....Люба... Они... Их нет... Совсем нет...- женщина беззвучно заплакала.
-- Они погибли сегодня днём в автокатастрофе, - это сказал Евгений Иванович.
Сцену, которая последовала за сообщением о смерти матери и брата, потрясла всех. Застыла в немом изумлении медсестра, удивленно глядел старый врач, который чего только ни видел в этой жизни, а Раиса запомнила на всю жизнь и часто её вспоминала. Люба перекрестилась и сказала:
-- Спасибо тебе, Господи, ты услышал молитвы. Спасибо тебе, что спас мою девочку, - и, помолчав, добавила: - Не за смерть матери и брата благодарю, а за жизнь малышки.
И заплакала. Аккуратно положила новорожденную девочку на кровать. Медсестра этим воспользовалась и осторожно взяла малышку. Люба дернулась по привычке, но тут же отпустила. Евгений Иванович и Рая глядели друг на друга в растерянности. Люба, взглянув на невестку, перестала плакать и сказала:
-- Прости меня, Раечка, что обрадовалась твоему горю, прости. Антон ведь был твоим мужем, а я, дура, благодарю Бога за его смерть, прости.
Она снова заплакала. Облегчённо вздохнул седой врач: слезы - это хорошо, это нет безумия, у девочки будет любящая мать.
-- Вот что, милые дамы, - сказал он, - вам обеим следует отдохнуть.
-- Раечка, - окликнула её Люба, когда она уже выходила из палаты, - я девочку назову твоим именем.
Женщина остановилась, потом вернулась, обняла молодую маму.
-- Спасибо, моя хорошая, - сказала она. - Но лучше назови её Настенькой, Анастасией. Так звали мою маму. Я ей обещала, когда она умирала, так дочку свою назвать. А сегодня узнала, что не могу иметь детей...
Голос опять предательски дрогнул. Люба поспешно сказала:
-- Конечно, конечно, пусть будет Настенька.
-- Вот что, - решительно опять вмешался Евгений Иванович, - вам надо срочно всем отдохнуть. Вы (он повернулся к Любе) рожали, это тяжёлая работа для женщины. А вам... тоже на сегодня хватило испытаний. Отдыхать, отдыхать, отдыхать!
Раиса, в самом деле, чувствовала невероятную усталость, начинало клонить в сон, наверно, действовало лекарство, данное врачом, да и без него ей в скорой успокоительных накололи достаточно. Она прямо в кабинете главврача оплатила Любино пребывание в больнице и покинула роддом. Женщина, выйдя из здания, поймала такси и отправилась домой в надежде, что, может быть, уснёт и не будет во сне видеть страшных сегодняшних событий, а самое главное - на время сна отступят все мысли, все догадки, все страшные мысли, что возникли, когда рожала золовка, перестанут её терзать. И пусть в голове будет пусто-пусто. Едва не уснув в машине, она расплатилась, вышла и направилась к своему дому, который любила, который ей очень нравился, о котором она столько грезила в юности. Теперь её ждала там одна пустота.
-- А Антон? Похороны? Свекровь? - снова всплыла мысль, когда она подходила к двери своего дома.
-- Об этом я подумаю завтра, - сказала вслух женщина, вспомнив, как говорила в трудные моменты её любимая героиня Скарлет О'Хара из романа Маргарет Митчелл. - Завтра, завтра. Все завтра. Прости меня, Антон, но мне надо поспать. Мне нужны силы. Ведь Люба осталась на меня.
Неприглядная п равда.
Приняв душ, Раиса прилегла на диван в зале. На неё навалилась невероятная усталость. Даже плакать не могла. Она задала себе вопрос:
-- Почему я не кричу, не вою, как это делают женщины в нашей деревне? У меня погиб муж. Не стало свекрови. Ну, ладно, я фактически не знала Татьяну Андреевну, да и любви к ней никакой не испытывала. Но Антон, он же мой муж... Наверно, я не умею горевать. Хотя мне его до боли жалко, мне плохо без него. Но, в первую очередь, я думаю о том, как хоронить...и я совсем не боюсь быть одна... в этой квартире... мне всё равно... И я очень устала, я невероятно устала. Мне надо уснуть...
Женщина запуталась в своих мыслях и не заметила, что, в самом деле, уснула. Ей казалось, что она спала совсем недолго. Но, когда открыла глаза, в комнате было светло, большие часы на стене показывали уже утро. Лошадиная доза успокоительных лекарств, полученных женщиной вчера от медиков, взяла наконец-то своё, Раиса проспала всю ночь, ни разу не проснувшись, но этот длительный сон без единого сновидения не принёс облегчения ни душе, ни телу. Всё ныло, всё болело, словно Рая после долгого перерыва занималась физическим трудом. Было просто плохо. И в первую очередь женщина думала о том, почему ей так нехорошо, откуда это чувство тревоги?
-- Почему мне так плохо? Что случилось плохое? - как в детстве спросила себя женщина и тут же вскочила, вчерашние события калейдоскопом мелькали перед глазами. - Боже мой, Антон! Татьяна Андреевна... Похороны... И Люба родила...
Раиса поняла, она не знает, что ей сейчас делать, с чего начинать. К Любе ехать? А Антон? Татьяна Андреевна? Ведь надо как-то организовать процесс похорон. Друзей у Раи здесь нет. Кто бы мог помочь?
-- Надо позвонить братьям. Андрей в Ленинграде, долетит быстро, - мелькнула мысль. - Он поможет. Хорошо бы была здесь Наталья. Она все знает, все обычаи.
Размышления женщины прервал звонок в дверь. Это пришли с работы Антона. Одного мужчину Раиса знала, он ей ещё на свадьбе понравился, интонации его голоса чем-то напомнили манеру разговора Антона. Звали его Пётр Сергеевич. Других мужчин женщина тоже видела, когда иногда заезжала к мужу в центральный офис. Увидев живых людей на пороге своей квартиры, где ей было так плохо, Раиса разрыдалась неожиданно для себя. Пётр Сергеевич обнял молодую женщину, подал ей носовой платок:
-- Ничего, будет, будет. Всё пройдёт, наладится. Мы поможем. Вы сильная женщина, справитесь.
Подождав, когда женщина немного выплачется, Петр Сергеевич начал трудный разговор. Этот разговор навсегда высушил Раисины слёзы и похоронил остатки наивной девчонки Райки, которая так хотела жить в столице.
Пётр Сергеевич начал очень тяжёлый разговор. Он извинился, что сейчас не время, что Антона больше нет, но остались большие проблемы после него. Рая никогда особо не вдавалась в дела мужа. И когда Антон перевёл на её имя большую часть денег и акций, она подписала, не думая. Теперь женщина слушала историю этих денег. Перед ней вырисовывалась неприглядная картина действий мужа. Почему-то Раиса сразу поверила в истинность слов пришедших. Пётр Сергеевич внимательно следил за изменениями, которые отражались на лице женщины. Оно из расстроенного становилось усталым, взрослым, жестоким, злым, в конце концов.
-- Такую не сломаешь ничем, - подумал он. - Повезло Антону с женой. Надо её к нам вместо Антона взять. Подучить и взять.
-- Я всё поняла, - сказала Раиса. - Что мне сейчас надо сделать? Зачем вы приехали ко мне? Ведь не соболезнования выразить?
-- Вы правы, - несколько смутился Петр Сергеевич. - Надо подписать кое-какие бумаги. Придётся вернуть то, что Антон пытался присвоить. Он вёл нечестную игру. И еще. Он вел переговоры... Мы не можем найти документы...
-- Я согласна, - отрывисто произнесла Раиса. - Едем. Оформим сразу. Мне ещё надо вопрос похорон решить. А вот с переговорами ничем помочь не могу. Муж не считал меня нужным информировать... Давайте, я все подпишу, и поеду в похоронное бюро... В морг... Надо же с чего-то начинать...
У женщины появилось чувство, что она вся грязная, что надо быстрее вымыться.