Тут же подпрыгнул, чертыхнувшись.
Прямо у него на подушке лежал здоровенный пластиковый фламинго. Птица на него смотрела в упор с безумной ухмылкой.
Габриель выругался.
На другой стороне кровати захихикали.
Включив лампу, Габриель хмуро уставился на жену:
– Et tu, Brute?[4]
– А что такое?
Джулия перевернулась к нему лицом, изображая, будто только что проснулась. Но серьезного лица не удержала.
Габриель скривился, взял газонную игрушку двумя пальцами и стал с отвращением рассматривать.
– Да ладно, брось! – рассмеялась Джулия. – Это же весело.
Он наморщил нос, поставил фламинго на пол. И отпихнул в сторону ногой.
– Надеюсь, ты его хоть обтерла, когда из земли вытащила.
– Уж и не помню. – Она подмигнула.
Он ощупал наволочку сверху вниз.
– Надо постельное белье сменить.
Она вновь улеглась.
– Поздно. Клянусь, я его вымыла перед тем, как положить тебе на подушку.
Габриель посмотрел на нее с сомнением. Она похлопала ладонью по простыне с его стороны.
– Смотри, все чисто и хорошо. Ложись спать, день был трудным.
Он посмотрел в ее усталое, но ожидающее лицо и поднял глаза к небу. Покачал головой.
– Ладно. Но утром я постель сменю. И все продезинфицирую.
Габриель что-то вынул из ящика ночного столика и спрятал в ладони. Не выключая свет, залез под одеяло.
– Наверняка это Рейчел тебя подговорила.
– Нет, – зевнула Джулия, – сама додумалась.
Он привлек ее к себе и поцеловал в висок.
– Люблю слышать твой смех, – сознался он. – И видеть улыбку.
Джулия прижалась к нему.
– Прости, что я плакала. Просто усталая была и потерянная.
– Я за тебя беспокоился.
– Все у меня нормально.
– У тебя нет причин быть усталой и потерянной. Потому что у тебя есть я.
Она положила голову на его обнаженное плечо.
– Это хорошо, потому что ты мне нужен. И Клэр ты тоже нужен.
Габриель зарылся лицом в ее волосы.
– Каждый день – это дар. И я клянусь, что его не растрачу.
– И я клянусь.
Он взял ее за левую руку.
– Хотел тебе кое-что дать в больнице, но там мы совсем не были наедине. Потом хотел отдать тебе дома, но как-то момент был неподходящий.
Джулия подняла голову:
– И что это?
Он положил ей в руку коробочку, синюю, как яйцо малиновки.
Джулия тут же села, развязала белую ленточку и открыла крышку. В ней лежала бархатная коробочка поменьше. Габриель взял ее и открыл, протягивая Джулии.
Внутри находилось кольцо с большим овальным рубином, окруженным двумя круглыми бриллиантами. Само кольцо было платиновое и напоминало обручальное кольцо Джулианны. Габриель надел это кольцо жене на безымянный палец.
– Это подарок в память того огромного дара, что ты преподнесла мне. Рубин – это ты, сердце нашей семьи, а бриллианты – мы с Клэр. Вместе мы семья.
Он наклонился, приложился губами к основанию пальца.
– Красивое! – прошептала Джулианна и в восхищении посмотрела на мужа. – Даже не знаю, что сказать.
Габриель сдвинул брови:
– Но тебе нравится?
– Невероятно. Оно восхитительно. Но самое важное – я люблю то, что оно символизирует. – Джулия смотрела на кольцо. – И оно как раз по размеру.
– Мне пришлось оценивать размер по другим твоим кольцам. Но всегда можно подогнать.
Он коснулся кольца большим пальцем, проверяя, как оно сидит.
– Не могу поверить. Огромное тебе спасибо!
Она поцеловала Габриеля еще раз.
Габриель взял коробочки и ленты и положил на ночной столик. Выключил свет.
– Когда теперь кормить девочку?
– Скоро уже. Я будильник на телефоне поставила.
Габриель устроился под одеялом и привлек к себе Джулию.
– Потом разбуди меня, я сменю пеленки. И ты сможешь быстрее лечь обратно.
Джулия согласно промурлыкала и подняла руку, рассматривая кольцо в полутьме.
– Ага, а то я совсем без сил.
– Так спи тогда, – усмехнулся Габриель.
– А я теперь не хочу. Это все из-за фламинго.
Габриель засмеялся, жена тоже усмехнулась. Но смех стих, и Габриель смотрел в большие выразительные глаза Джулии. Что-то прошло между ними.
Он импульсивно перевернул Джулию на спину. Провел по бровям кончиками пальцев.
– Беатриче…
Когда их губы встретились, она вздохнула.
Электричество, возникшее между ними, не уходило. Габриель не торопился. Губы его отдавали дань поклонения ее губам.
Поцелуй становился все горячее, рука Габриеля гладила бедро Джулии через ночную рубашку. Он нежно дразнил ее языком, и Джулия застонала. Поощренный этим, Габриель продолжал этот танец, и губы его были тверды, настойчивы.