Но беспокоиться нужно не Гейбу и Санто. А тому мудаку, который это сделал. Когда я найду его, то получу гребаное удовольствие, сдирая кожу с его тела, кусок за куском. Я буду резать его, искать новые креативные способы причинить боль. Я отомщу за четырех солдат, которые сейчас лежат передо мной. Один из мужчин нашел их здесь этим утром: у них были отрезаны мизинцы на руках и зажаты между зубами. Они обнажены, покрыты порезами, ожогами и свежими синяками.
Этих людей... моих людей... пытали. За что? Понятия не имею. Они – солдаты низсшего уровня. У них нет никакой информации, которая помогла бы кому-то уничтожить нас. Так зачем же преследовать их?
Затем я замечаю записку, написанную кровью, рядом с телами.
Дома были созданы для того, чтобы гореть.
Эта фраза слишком хорошо нам знакома. Отец говорил ее всякий раз, когда мы были на войне, когда у нас появлялся новый враг, о котором нужно было напомнить...
Старик издевается надо мной из могилы. Я слышу его голос в своей голове.
— Ты думал, что победил. Но я всегда побеждаю, Джио. Не забывай об этом.
— Кто-нибудь проверял камеры? В этом здании есть видеонаблюдение. Они должны были что-то заснять, — говорю я.
— Отснятый материал был вырезан. Не хватает пятнадцати минут, — говорит мне Дэн.
— Как, блять, мы еще не нашли этих ублюдков? — кричу я.
— Джио, мы их найдем. — Гейб делает шаг вперед и кладет руку мне на плечо.
Я отмахиваюсь от него.
— Да, до или после того, как они, блять, уничтожат все, что у нас есть?
— Я еще раз обыщу кое-что из папиной собственности. Хочу убедиться, что я ничего не пропустил, — говорит он, после чего уходит.
— Дэн, иди с ним. С этого момента все разбиваются на пары. Не ходите поодиночке, — говорю я им, затем поворачиваюсь к Джеймсу. — Убедись, что за Элли следят по крайней мере трое мужчин. И за Вином.
— Сделаю, босс, — говорит Джеймс, уже выходя из комнаты и прижимая телефон к уху.
— Мне нужно навестить их семьи. — Вздыхаю я.
— Я пойду с тобой, — говорит Санто.
— Нет, ты останешься здесь. Пусть приедут из похоронного бюро и заберут тела. Они заслуживают достойного погребения, — говорю я ему.
Сообщить четырем матерям, что их сыновья мертвы, потому что работали на меня, – это не то, как я хотел провести свой гребаный день. Но поручить это дело кому-либо другому я не могу. Новости должны исходить от меня.
Завершив обход и утешив четырех рыдающих женщин, я чувствую себя чертовски вымотанным. Все, чего я хочу, – это пойти домой, принять душ, выпить чего-нибудь покрепче и забыть, что сегодня вообще произошло.
Когда я захожу в гостиную, то вижу Вина, сидящего там со своей гребаной учительницей. Мисс Натт. Она все еще не поняла намека на то, что мне это на хрен не интересно. Я смотрю, как она выпрямляется и выпячивает грудь. Игнорируя их, я подхожу к бару и беру виски с полки.
— А, Джио. Можно вас на пару слов? Об успехах Винченцо, — спрашивает мисс Натт.
— Вы можете позвонить Элли и поговорить с ней об этом. — Я пренебрежительно машу рукой. Элли нравится эта маленькая игра с учительницей Вина. При каждом удобном случае она старается показать женщине, что я занят. Не то чтобы я когда-либо жаловался на то, что Элли соперничает с другой женщиной из-за меня.
— Не обижайтесь, но я бы предпочла поговорить с вами. Элоиза не способна понять важность образования Винченцо. Она, конечно, хорошенькая, но интеллект – не сильная сторона девушки, — говорит мисс Натт, поднимаясь со стула.
После, и без того дерьмового дня, именно это окончательно выводит меня из себя. Я принимаю переполняющую меня ярость.
— Что ты только что сказала, блять? — Мой голос спокоен, тих, ровен. Но моя рука уже сжимает пистолет, который я только что достал из пояса и направил прямо на женщину передо мной.
Мисс Натт ахает и делает шаг назад, ее лицо бледнее мраморной столешницы.
— Джио, расслабься. Убери пистолет, — говорит Вин.
— Да, думаю, вам нужно расслабиться. Знаете, я могу помочь вам с этим. И, может быть, мы сможем договориться, чтобы Винченцо получил высшие оценки на выпускных экзаменах. — Учительница Вина быстро приходит в себя и направляется ко мне.
— Вы, должно быть, разыгрываете меня. Вы приняли меня за шлюху, мисс Натт, — говорю я ей и нажимаю на курок. Я вообще не знаю, почему это делаю. Если честно, то это даже не на сто процентов ее вина. Она просто стала переломным моментом после действительно дерьмового дня.
— О боже! — Раздается голос Элли позади меня. Я оборачиваюсь, пистолет выскальзывает из моей руки и падает на пол со звоном. Она не должна была быть здесь. Она не должна была увидеть меня с этой стороны. Никогда.
— Элли... — Мои слова замолкают. Что, черт возьми, я могу сказать?
Она входит в комнату. Подходит прямо ко мне. Затем ее руки тянутся вперед и обхватывают мое лицо.
— Ты в порядке? — спрашивает она.
Я качаю головой. Потому что я ни хрена не в порядке. Все летит к чертям, и я теряю контроль. Над всем. Даже над собой. Элли берет меня за руку, и я иду за ней наверх, в нашу спальню.
Глава 34

Я здесь не в своей тарелке. Что мне делать? Что я должна сделать? Любой нормальный человек выбежал бы за дверь и не даже оглядывался. Но я этого не делаю. Нет, вместо этого я веду Джио в нашу ванную. Закрываю за нами дверь и включаю душ. Джио молчит, просто наблюдая за мной. Не шевельнув ни единым мускулом.
— Раздевайся, — говорю я ему, снимая платье через голову.
Джио не двигается.
Бросив платье в корзину, я подхожу ближе к нему и начинаю расстегивать пуговицы на его рубашке.
— Поговори со мной. Ты меня пугаешь, — призываю я ему.
Он поднимает руку и касается моей щеки.
— Я не знаю, что сказать, Элли. Я чертовски боюсь потерять тебя. Я не… Ты не должна была этого видеть.
— Ты не потеряешь меня. Я все еще здесь, — говорю я ему. Добравшись до последней пуговицы, я снимаю запонки с его запястий и стягиваю ткань с его рук. — Что случилось?
— Не знаю. Я просто... сорвался. — Вздыхает он. — Я пошел в гостиную за виски, а она начала нести чушь. О тебе. И я... я потерял контроль. Я теряю контроль над всем. Я теряю тебя. — Джио прижимается своим лбом к моему.
— Нет, не теряешь, — уверяю я его. — Обещаю, ты не потеряешь меня. Я прямо здесь.