Оля обессилено приклонила голову к его груди, слыша, как бьется его лживое сердце.
– Мой кошмар начался в день, когда я увидела тебя, – невыразительным шепотом сказала она, удивив Велория своим признанием.
– Что ты такое говоришь?
– Я вот все гадаю, как же ты занимался со мной лю… – она запнулась, но потом твердо произнесла, – сексом, если так сильно ненавидишь? Если ты питал ко мне отвращение, тебе стоило сказать об этом, и я бы перестала быть пиявкой, портившей твою жизнь. И не думаю, что твой отец настаивал бы на нашей… хм… дружбе.
– Что ты мелешь? – взорвался Велорий, полностью утратив способность понимать ситуацию.
Оля вскочила с его колен и задрожала еще сильнее.
– Ненавижу тебя, Лорик! – крикнула она и рванула из комнаты.
Велорий помчался следом, боясь, что она свернет себе шею. Ее слова эхом звучали в ушах, и он в ужасе понял, что сам совсем недавно произносил их. Он почти догнал ее, когда она споткнулась на первой же ступеньке и стала падать. Велорий протянул руку, пытаясь удержать ее от опасного падения, но схватил лишь воздух.
Велорий сбежал за ней и упал на колени рядом с девушкой, замершей у подножия лестницы. Он трясущими руками стал гладить ее по лицу, шепча ласковые слова.
– Рыжик, вставай! – словно слепец он водил пальцами по ее щекам, лбу, губам, заклиная очнуться. – Не шути так, открывай глаза!
Девчонки выбежали из комнат и в ужасе замерли, осознав серьезность положения. Егор вызвал скорую, которая приехала через пять минут.
– Велорий! – позвал его Егор. – Отойди, врачи ей помогут!
Но Велорий, словно не слышал его и умолял Олю открыть глаза. Харламов не реагировал на просьбы отпустить Олю, продолжая укачивать ее неподвижное тело, словно ребенка. Девушки начали оттаскивать его от Оли, но он, словно обезумевший вырывался и рвался к ней.
***
– Девочка везучая, – весело сообщил врач семье Бестужевой.
Это заявление заставило всех недоуменно переглянуться: это же ходячее несчастье, а врач утверждает, что везучая. Насмешил!
– При падении она рассекла кожу на голове и отделалась легким сотрясением.
– И все? – удивленно спросил Велорий.
– Она скоро очнется. А через несколько дней заберете свою красавицу! – пообещал врач.
Все облегченно вздохнули.
– На этот раз ей и правда повезло, – вымученно улыбнулась мать. – Ох, и заставила же она нас поволноваться.
Велорий не мог не согласиться с Любовью Валентиновной. Несносный, глупый, неуклюжий Рыжик измучила его. Он ругал ее… и себя: ее – за то, что подслушивала чужие разговоры, себя – за то, что не предотвратил несчастье. Но он был безмерно рад, что она и дальше будет продолжать заставлять его волноваться.
После всех событий Велорий твердо решил, что пора ему открыть свои чувства Бестужевой, дабы в будущем пресечь все ее глупые догадки.
Но как только Оля очнулась, она снова заставила схватиться его за голову, обещая новые мучения. Это произошло вечером того же дня. Они всей семьей были в ее палате, когда она открыла глаза.
– Привет, – сипло, проговорила она, обращаясь к маме.
– Доченька, как же ты нас напугала! – воскликнула Любовь Валентиновна, целуя бледное лицо Оли.
– Да я сама испугалась! – со смешком проговорила та. – Дядя Костя, мама плакала? – спросила она у старшего Харламова, который тут же сдал жену с потрохами.
– Ты самая неуклюжая дуреха в мире! – раздался обвиняющий голос Велория.
Оля нахмурилась, перевела взгляд на него и словно впервые увидев, стала его разглядывать.
– Мам? – протянула она удивленно. – А это кто?
– Очень смешно, дорогая, – засмеялась Олина мать, но неподдельное удивление на лице дочери заставило ее засомневаться.
– Оля, ты не узнаешь Велория? – спокойно, чтоб не напугать ее, спросил Константин Васильевич.
– А должна? – непонимающе спросила девушка. – Вряд ли я бы забыла грубияна, посмевшего нахамить больному человеку.
Велорий задохнулся от возмущения, его отец сдавленно закашлялся.
После более детального обследования врач вынес свой вердикт – частичная потеря памяти, вызванная стрессом или шоком.