Когда лагерь был разбит, и слуги вместе с рабом Кливленда стали готовить ужин, Салмон, который был назначен предводителем всех наёмников на время пути, как самый опытный и прожжённый воин, распределил нас группы, раздав указания где какая группа будет сидеть, кто когда будет дежурить и всё в таком духе. В общем, караулить будем двумя группа из трёх-четырёх наёмников одновременно – одна будет сидеть по правую сторону дороги, другая по левую. Даже каждой группе песочные часы выдали, чтобы знать, когда будить следующих!
Как ни печально, но я оказался в группе без единого знакомого, и причём моя смена приходилась первой. Так что, расстелив возле небольшого костерка свой спальник, я уселся на него и положив ножны с мечом на колени, как сделали остальные члены моей группы, коих было двое, стал следить за деревьями, растущими по левую руку от дороги. По левую в данный момент, ведь расчёт шёл от того, куда именно направлялся караван…
Что интересно, если на нас нападут монстры, то мы их не сможем увидеть из-за древней магии, не позволяющей видеть живых существ за пределами дороги, зато к этому можно будет подготовиться, если вибрация воздуха станет сильнее. Или если ты увидишь среди деревьев подозрительные объёмные тени, что так же было поводом для поднятия как минимум ещё одной группы, потому что тени могут означать всё, что угодно...
…Как и ожидалось, нападение случилось в первую же ночь. Не зря же меня пугали тем, что ночь в этих лесах никогда не проходит спокойно, верно? Вот и доказательство – не так уж поздно, когда до конца нашей, первой, смены оставалось всего ничего, один из наёмников с той стороны дороги громко закричал.
Мы все тут же повскакивали с мест, выхватывая наше оружие, которое и так было уже наготове, и встали в оборону. Чудовища, как и рассказывали, появлялись прямо из воздуха, с обеих сторон от тропы, тут же прыгая на нас или набрасываясь с когтями. Среди них были как уже знакомые мне, так и новые виды: очень тонкие, словно ветки, с длинными шеями и нереально длинными ногами, которые, как я мог понять, были кикиморами. Их мне как-то Катрин описала, во время пути домой из Гемпшира…
Вообще, стоит сказать, что монстров было не так уж и много: мы с ними расправились минут за десять, в основном благодаря тому, что тут все были закалены в боях с подобными тварями. И что меня больше всего порадовало – даже я сумел хоть немного показать себя! Да, наверно, это глупо радоваться подобному, тому, что ты сумел убить несколько гоблинов и зарубить кикимору, но всё же так оно и было… Несмотря на чувство страха, что терзало меня, пока мы отбивались от монстров, я был довольным, хоть немного доказав всем, особенно самому себе, что я не такая уж и бесполезность. Даже ранения не получил, не считая небольшой царапины на боку, но даже более опытный наёмник во время нападения, пострадал гораздо сильнее – одна из кикимор прокусила ему штаны, вырвав с правого бедра нехилый такой кусок мяса!
Знаю, что неправильно радоваться подобному, но что есть – то есть…
- Неплохо справился, малыш, - хмыкнул Салмон, когда я проходил мимо него, возвращаясь к своему спальнику. Было тяжело удержаться от улыбки, ведь я был настолько доволен убийством нескольких монстров, что мой уровень самомнения тут же подлетел вверх. – Хотя, твои навыки оставляют желать лучшего… Скажи-ка, это поэтому ты не выступил на защиту таверны? Или потому что тебя твои… девочки не пустили?
Всё настроение было тут же испорчено. Глядя на ухмылку этого заносчивого тигра, так и хотелось врезать ему по роже, но этого нельзя было делать. Да и что уж там… боялся я его! В прочем, как не бояться того, кто по словам Катрин спокойно убивал людей и отправлял их на смерть, нисколько не переживая? Это же… совсем бесчеловечно…
- Да ладно тебе, малыш! Обиделся что-ли? – продолжал смеяться Салмон, вместе с ещё одним членом своей группы. – Я же не со зла… Всё понимаю – если сам помрёшь, то и девчонок своих обречёшь на гибель! В твои годы дядя Салмон тоже не хотел помирать, зная, сколько красавиц ещё на свете, которые только и ждут меня, красавца, чтобы я им постель согрел… Так что - да, парень! Будь у меня подобные рабыни, как и ты, я отправил бы одну сражаться, самую страшную, естественно, а вторую бы заставил обнимать и жалеть себя, плачась ей в плечо, что боюсь потерять ту страшную…