Гас замерла. Мэлани зажала рот рукой.
— Нет, — простонала она, и ее глаза наполнились слезами.
— Ох, Мэл… — обняла подругу Гас. — Я тоже ее любила. Мы все любили.
Мэлани отстранилась и повернулась к ней спиной.
— Знаешь, — с сомнением в голосе сказала Гас, — может, стоит спросить у Криса? Он лучше всех знает, что ей захотелось бы надеть.
Мэлани молчала.
Что эта женщина-детектив сказала Голдам? И что еще важнее, во что они поверили?
— Ты же знаешь, как Крис ее любил, — прошептала Гас. — Ты же знаешь, что он бы все сделал для Эм.
Когда Мэлани обернулась, перед Гас стояла совершенно незнакомая женщина.
— Единственное, что я знаю о Крисе, — сказала она, — это то, что он все еще жив.
Прошлое
Лето 1984 года
На этот раз Гас приснилось, что она едет по дороге № 6. На заднем сиденье «вольво» Крис стучал игрушечным солдатиком о свое детское автокресло. Рядом с ним — лица не различить из-за угла, под которым было повернуто зеркало заднего вида, — сидела малышка.
— Она пьет из бутылочки? — спросила Гас у Криса, старшего брата, второго пилота.
Но мальчик не успел ответить, как в окно постучал какой-то мужчина. Гас улыбнулась и опустила стекло, готовая объяснить дорогу.
Незнакомец помахал у ее носа пистолетом.
— Вылезай из машины, — велел он.
Гас дрожащей рукой выключила зажигание. Вышла из машины — они всегда приказывают выйти из машины — и бросила ключи так далеко, как только смогла, на середину соседней лужайки.
— Сука! — выругался незнакомец и бросился за ключами.
Гас понимала: у нее меньше полминуты. Слишком мало времени, чтобы отстегнуть оба детских кресла, вытянуть обоих детей, унести их в безопасное место.
Незнакомец приближался. Она вынуждена была сделать выбор и, всхлипывая, поползла к замку задней дверцы.
— Ну давай же! — рыдала она и трясла замок на детском автомобильном кресле, потом схватила ребенка на руки. Она бросилась к другой дверце, где сидел Крис, но незнакомец уже нажал на газ, и ей осталось лишь наблюдать, прижимая к себе одного ребенка, как второго увозят прочь.
— Гас! Гас!
Она тут же проснулась и попыталась сфокусировать взгляд на лице мужа.
— Ты снова плакала.
— Знаешь, — задыхаясь, прошептала она, — говорят: если плачешь, когда спишь, значит, во сне кричишь.
— Все тот же кошмар?
Гас кивнула.
— На этот раз это был Крис.
Джеймс обнял Гас, погладил ее огромный живот, чувствуя шишки и выпуклости, — должно быть, там находились колени и локти.
— Тебе нельзя волноваться, — пробормотал он.
— Знаю. — Она была вся мокрая от пота, сердце бешено колотилось в груди. — Может быть… мне обратиться к врачу?
— К психиатру? — усмехнулся Джеймс. — Брось, Гас. Это всего лишь кошмарный сон. — И уже мягче добавил: — Кроме того, мы живем в Бейнбридже. — Он прижался губами к ее шее. — Здесь никто не станет угонять твою машину. Никто не станет похищать твоих детей.
Гас подняла глаза к потолку.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она. — Как ты можешь быть настолько уверен, что с тобой ничего не случится?
И она пошлепала по коридору в комнату сына. Крис спал, разметавшись на кровати. «Он спит», — подумала Гас с убежденностью человека, который знает, что его ребенок в безопасности.
Лето выдалось на удивление жарким — Гас списывала это не на счет урагана Эль-Ниньо или глобального потепления, а на счет закона Мерфи, ведь середина ее второй беременности пришлась именно на лето. На протяжении последних двух недель, когда температура уже с утра достигала почти тридцатиградусной отметки, Гас с Мэлани брали детей и оправлялись на Толли-понд — городской водоем.
Крис с Эмили сидели у воды, склонив друг к другу головы, — переплетение загорелых голых ног и рук, коричневых, как шоколад. Гас наблюдала, как Эмили опускает в илистый песок руки и нежно прижимает их к лицу Криса.
— Ты индеец, — сказала Эмили.
От ее пальцев на щеках у Криса осталась боевая раскраска.
Крис наклонился к воде, набрал две полные пригоршни ила и похлопал по голой груди Эмили, размазывая грязь ей по животу.
— Ты тоже, — объявил он.
— Ого, — пробормотала Гас. — Похоже, нужно как можно скорее отучить его от этой привычки.
Мэлани засмеялась.
— Ты имеешь в виду, хватать девочек? Даю сто процентов: когда это будет иметь значение, объекты его внимания уже станут носить верхние части бикини.
Эмили с визгом отскочила от Криса и понеслась вдоль узкой полоски пляжа. Мэлани видела, как дети скрылись за мысом.
— Пойду приведу их назад, — сказала она.
— Сходи. Ты точно дойдешь туда быстрее, чем я, — согласилась Гас.
Она откинула голову назад и задремала. Очнулась она от шуршания песка под ногами, открыла глаза и увидела перед собой совершенно голых Эмили и Криса.
— Мы хотим знать, почему у Эмили есть гигант, — заявил Крис.
За их спинами маячила Мэлани со сброшенными купальными костюмами.
— Гигант?
Крис указал пальцем на свой пенис.
— Да, — пояснил он. — У меня пенис, у нее — гигант.
Мэлани мягко улыбнулась.
— Я их привела, — сказала она, — твой черед изображать всезнайку.
Гас откашлялась.
— У Эмили есть вагина, — объяснила она, — потому что Эмили девочка. У девочек — вагина, у мальчиков — пенис.
Эмили с Крисом переглянулись.
— А ей можно купить пенис? — спросил Крис.
— Нет, — ответила Гас. — Радуйся тому, что есть. Как конфетам на Хеллоуин.
— Но мы хотим быть одинаковыми, — захныкала Эмили.
— Нет, — одновременно возразили обе.
Мэлани протянула Эмили трусики.
— Одевайся. И ты тоже, Крис.
Дети покорно натянули мокрые плавки и побрели к песочному замку, который построили с утра. Мэлани посмотрела на Гас.
— При чем здесь конфеты на Хеллоуин?
Гас засмеялась.
— Сама бы придумала что-нибудь поумнее.
Мэлани опустилась на песок.
— На свадьбе, — пообещала она, — мы будем вспоминать об этом и смеяться.
Чарли, охотничья собака Джеймса, болел уже давно. Год назад Майкл диагностировал у него язву и приписал тагамет и зантак — препараты для людей. Лекарства стоили целое состояние. Собаку следовало кормить маленькими порциями, пища должна была быть очень легкой, и упаси бог, чтобы он приблизился к чему-то жирному. Но болезнь давала рецидивы: Чарли по нескольку месяцев чувствовал себя нормально, потом случался приступ, и Гас отводила его к Майклу. Она прятала от Джеймса рецепты, которые выписывал ветеринар, потому что знала: Джеймс никогда бы не позволил истратить за зиму пятьсот долларов на умирающую собаку. Однако Гас отказывалась рассматривать другие варианты.
Этим летом у Чарли появилась новая проблема. Он постоянно пил — из туалета, из ванной Криса, из луж. Он писался на коврики и одеяла, хотя уже шесть лет жил в доме и был приучен не гадить. Майкл сказал Гас, что, вероятнее всего, это диабет. Для породы спрингер-спаниель диабет не характерен, но эта болезнь не смертельная. Правда, она коварная и тяжело поддается лечению. Поэтому каждое утро приходилось вкалывать псу инсулин.
По субботам Гас приводила Чарли к Голдам, где Майкл его осматривал. Каждую неделю они говорили о том, что улучшение не наступает, и обсуждали возможность усыпления.
— Он больной пес, — говорил Майкл. — Я не стану тебя винить, если ты примешь такое решение.
В третью субботу августа Гас шагала по тропинке, ведущей от них к дому Голдов. У ее ног вертелся Чарли. С ней были Крис и Эмили — этим утром они играли на участке Хартов. Они взлетели по черной лестнице, словно ураган из ног и лап. Дети остались в кухне, а Чарли пулей пронесся между ног открывшей дверь Мэлани.
— До сих пор писает?
Гас кивнула.