— Гас, — перебила ее Мэлани. — Что случилось с инспектором?
— Ты сама поменяла колесо? — спросил Джеймс, словно не слыша вопроса Мэлани. — Впечатляет!
— Сама удивляюсь. Но на всякий случай сегодня вечером я хочу взять твою машину.
— Ты опять на работу?
Гас кивнула и улыбнулась официанту, принесшему их заказ.
— Мне нужно в кассу, за билетами на концерт группы «Металлика».
— Так что там с инспектором? — уже более настойчиво поинтересовалась Мэлани.
Все удивленно уставились на нее.
— Господи, Мэл! — воскликнула Гас. — Зачем же так орать?
Мэлани зарделась, и Гас тут же смягчилась.
— Честно признаться, я не знаю, что с ним стряслось, — призналась она. — Его забрала «скорая помощь».
Она положила себе на тарелку ло мэинь[1].
— Кстати, сегодня в мэрии я видела картину Эм.
— А что ты делала в мэрии? — удивился Джеймс.
Гас пожала плечами.
— Ходила посмотреть на картину Эм, — призналась она. — Кажется, что ее… нарисовал настоящий художник, эта позолоченная рама и большая голубая лента под ней… А вы надо мной потешались, когда я собирала все карандашные наброски, которые они с Крисом оставляли по всему нашему дому.
Мэлани улыбнулась.
— Мы смеялись, потому что ты уверяла, что когда выйдешь на пенсию, то будешь их продавать.
— Вот увидите, — заверила Гас. — В семнадцать — победитель окружного художественного конкурса, в двадцать один — открытие собственной выставки…. Ей не будет и тридцати, как ее полотна будут украшать Музей современного искусства в Нью-Йорке. — Она потянулась к руке Джеймса и повернула к себе циферблат его часов. — У меня осталось пять минут.
Джеймс убрал руку со стола.
— Разве билетная касса в семь вечера работает?
— Она работает с семи утра, — ответила Гас. — Спальный мешок в машине. — Она зевнула. — Похоже, мне нужно сменить профессию. Заняться чем-то менее утомительным… например, податься в авиадиспетчеры или стать премьер-министром Израиля.
Она потянулась к блюду с цыплятами по-китайски и принялась заворачивать блины, передавая их по кругу.
— Как катаракта миссис Гринблатт? — рассеянно спросила она.
— Вылечили, — ответил Джеймс. — Вполне вероятно, что у нее восстановится стопроцентное зрение.
Мэлани вздохнула.
— Хочу восстановить зрение. Не могу себе представить — проснусь и буду все видеть.
— Тебе не нужна операция, — сказал Майкл.
— Почему? Я бы избавилась от контактных линз, к тому же я знаю отличного хирурга.
— Джеймс не мог бы тебя оперировать, — улыбнулась Гас. — Существует же некие этические нормы.
— Они не распространяются на виртуальную семью, — заметила Мэлани.
— А мне это нравится, — сказала Гас. — Виртуальная семья. Следует принять соответствующий закон… ну, как закон о гражданском браке. Если люди достаточно долго живут бок о бок, значит, они становятся родственниками.
Она проглотила блинчик и встала из-за стола.
— Уф, — сказала она, — ужин был просто великолепный!
— Ты не можешь вот так уйти, — сказала Мэлани и повернулась к парню, убирающему посуду, чтобы он принес печенье с предсказаниями. Когда он вернулся, она засунула несколько штук в карман Гас. — Держи. У билетных касс кафешек нет.
Майкл взял одно печенье и разломил.
— «Любовь — это дар, к которому нельзя относиться беспечно», — прочел он вслух.
— «Ты молод настолько, насколько себя ощущаешь», — прочел Джеймс свое предсказание. — Не слишком понятно.
Все посмотрели на Мэлани, но она прочла надпись на тоненькой полосочке и спрятала ее в карман. Она верила, что, если озвучить предсказание, хорошее никогда не сбудется.
Гас взяла еще одно печенье с тарелки и разломила.
— Только представьте, — засмеялась она, — у меня пустышка.
— Ничего нет? — удивился Майкл. — За это положен бесплатный обед.
— Посмотри на полу, Гас. Наверное, ты обронила. Разве бывает печенье с предсказаниями без предсказаний? — изумилась Мэлани.
Но ни на полу, ни под тарелкой, ни в складках пальто Гас бумажки не было. Она грустно покачала головой и подняла чашку с чаем.
— За мое будущее, — сказала она, допила чай и поспешно покинула ресторан.
Бейнбридж, штат Нью-Гемпшир, тихий городок, где жили в основном преподаватели из Дартмутского колледжа и врачи из местной больницы. С одной стороны, он расположен недалеко от университета и считается привлекательным с точки зрения землевладения, с другой — достаточно удален от большого города, чтобы называться провинцией. В конце семидесятых на узких дорогах, пересекавших угодья старых молочных ферм, появились ответвления, заканчивающиеся земельными наделами в два гектара, и вырос городок. Одной из таких дорог была Лесная ложбина, где жили Голды и Харты.
Оба их земельные участка образовывали квадрат: два треугольных надела, прилегающих по общей гипотенузе. Земля Хартов сужалась у подъездной дорожки, потом владения простирались вправо и влево, у Голдов — наоборот, дом стоял у границы участков, поэтому между домами расстояние было чуть больше сорока метров. Но их разделял редкий подлесок, сквозь заросли которого можно было разглядеть соседскую усадьбу.
Майкл с Мэлани, каждый на своей машине, ехали за серым «вольво» Джеймса, свернувшим на Лесную ложбину. Через километр у гранитного столба с номером тридцать четыре Джеймс повернул налево. Майкл свернул на следующем повороте. Он выключил зажигание своего грузовичка и шагнул в квадратик света, льющийся из кабины, позволив Гранди и Бо прыгать ему на ноги и грудь. Ирландские сеттеры описывали вокруг хозяина круги, а он ждал, пока Мэлани выберется из своей машины.
— Похоже, Эм еще нет дома, — сказал он.
Мэлани вышла из машины и одним плавным движением захлопнула дверцу.
— Сейчас восемь часов, — заметила она. — Эм, скорее всего, только что ушла.
Майкл прошел за женой через боковую дверь в кухню. Она положила на стол небольшую стопочку книг.
— Кто сегодня дежурит? — спросила она.
Майкл закинул руки за голову и потянулся.
— Не знаю. Точно не я. Наверное, Ричардс из ветлечебницы «Вестон энимал».
Он подошел к двери и позвал собак, которые взглянули на хозяина, но даже не подумали прекратить гонять по ветру опавшие листья.
— Вот это да! — засмеялась Мэлани. — Ветеринар, которого не слушаются собственные собаки.
Майкл отступил в сторону, а она подошла к двери и свистнула. Собаки пронеслись мимо нее, внося в дом запах ночной свежести.
— Это собаки Эмили, — возразил он. — А это большая разница.
Когда в три часа ночи раздался телефонный звонок, Джеймс Харт тут же проснулся. Он пытался сообразить, что же могло случиться с миссис Гринблатт, потому что звонили, вероятнее всего, из-за нее. Он потянулся через кровать, через ту половину, где должна была спать жена, и нащупал телефон.
— Слушаю.
— Мистер Харт?
— Да, это доктор Харт, — подтвердил Джеймс.
— Доктор Харт, это офицер Стенли из Бейнбриджской полиции. Ваш сын ранен, его отправили в больницу «Бейнбридж мемориал».
Джеймс почувствовал, что слова застряли в горле.
— Он… попал в аварию?
Секундная заминка.
— Нет, сэр, — ответил полицейский.
Сердце Джеймса учащенно забилось.
— Спасибо, — выдохнул он, вешая трубку, хотя и не понимал, почему благодарит человека, который принес такие ужасные известия.
Как только он повесил трубку, в голове зароились тысячи вопросов. Куда сын ранен? Насколько серьезно? Эмили была с ним? Что произошло? Джеймс натянул одежду, которую чуть раньше бросил в корзину со стиркой, и через несколько минут уже спускался вниз. Он знал: до больницы семнадцать минут езды. Он уже несся по Лесной ложбине, когда снял трубку телефона в машине и набрал номер Гас.
— Что они сказали? — в десятый раз спрашивала Мэлани. — Дословно.