Вместо этого я нащупала рукой записку, полученную прошлым вечером от другой клиентки, миссис Ричард П. Басс III, подруги, которую направила ко мне миссис Лави. Письмо было написано на кремовом листке, и от него веяло слабым ароматом духов и плохими новостями.
По непонятным причинам это напомнило мне, что тогда, как органические фрикадельки под соусом из бурбона будут божественными, а гребешки, обёрнутые в бекон, — вдохновляющими, то небольшая помеха в виде палаток будет неуместна (будь проклят Анжело и его аренда палаток на все случаи жизни, подумала я не в последний раз) рядом с почётным гостем и её высоко уложенной прической. А ещё там будут все эти дополнительные гости, что почти создаст впечатление, что я перезагружена, но миссис Басс III никогда не пришло бы в голову передать это Томпсонам, если они попросят порекомендовать им организатора мероприятий для свадьбы их дочери.
Ещё, вполне возможно, мою оплату задержат. Снова.
На месяц. Или, возможно, на два.
Непонятное стало ясным — она не скажет, если я не скажу.
С подростковой радостью я протёрла запиской лоб, размазав потёкшие чёрные чернила. Затем разорвала её. Что, если записка будет нужна как доказательство в суде?
Я фыркнула. Как будто я могу позволить себе подать на кого-то в суд.
Я была успешной, такой успешной, что не могла позволить себе разозлить кого-то. Пришлось немало потрудиться, чтобы пробиться в этом бизнесе — тяжёлая работа, специальный ассистент, неустанный контроль и способность выделяться. Модная обувь, дорогая одежда, шикарный автомобиль (даже взятый в аренду) — всё для того, чтобы создать идеальный образ. Притворяйся, пока не добьёшься своего. Успех порождает успех. Людям нравятся победители и куча других банальностей, но всё сводилось к одному — ты не был тем, кем казался. Всё это было лишь притворством.
Так и должно быть. Моя репутация, моя карьера, моя финансовая надежность — всё зависело от хорошего впечатления людей обо мне. А затем поделиться этим впечатлением с другими.
Любая мелочь, сказанная ими, может всё изменить, если они вообще хоть что-то скажут. Даже могут положить конец карьере.
Иногда мне кажется, что я иду вдоль длинного коридора, балансируя с книгой на голове. Обёрнутая взрывчаткой.
Но это скоро изменится. Работа у Сэндлер-Россов запустит меня на радары, направленные на столь избранную аудиторию, что я едва могла перевести дыхание. Не в вульгарно богатую, но весьма обеспеченную, настолько, что сносило крышу. Я буду держаться за эту работу, даже если она убьет меня. Или кто-то другой. Например, мистер Питер Джей.
Я легонько улыбнулась.
Потому что, если я правильно справлюсь с этой работой, то добьюсь своего.
Мгновения я сидела в тишине, потом нахмурилась самой себе в зеркале заднего вида, раздражённая тем, что эта мысль не обнадёжила меня. На самом деле, я почувствовала себя немного… безнадёжно. Холодный осколок пронзил моё тело, как будто…
Как будто я испугалась.
Я наклонилась вперед и положила голову на горячий руль. Просто устала, вот и всё. Завтра я вернусь в седло. Завтра снова нанесу макияж, расправлю плечи и улыбнусь, когда ураганы пронесутся по городу.
А сегодня я могу немного расслабиться. Перестать волноваться.
Снять бюстгальтер.
Взволнованные мурашки защекотали мою кожу, пробираясь сквозь изнуряющую жару арендованного автомобиля. Ни что не поможет из-за бледно-розовой шёлковой блузки, в которой я потела с шести утра. Но бюстгальтер подойдёт.
Пока.
Небольшой бунт, но, тем не менее, именно он.
Я наклонилась и отлепила его от своей кожи — чувствовала его отпечаток на своей мокрой спине — потом стянула его по животу и сняла через рубашку. Затем посмотрела в зеркало и улыбнулась.
Что дальше?
Может быть, я пойду и напьюсь в баре отеля.
Я приподняла бровь себе самой в зеркале. Серьёзно? Я жалкая. Даже нормального бунта придумать не могу.
Я откинулась назад в кресло. Движение, уловимое краем глаза, заставило меня повернуться и посмотреть на низко посаженный, помятый красный грузовик около меня.
Мужчина сидел внутри, свою загорелую руку он забросил на спинку сиденья, глядя на меня из-под тёмных очков. У него были тёмные, короткие волосы, его лицо скрывала вечерняя тень. Тонкая голубая хлопковая футболка обтягивала влажные от пота мышцы его руки.
— Привет. — Сказала я мятежным тоном.
Уголок его губ приподнялся в медленной улыбке.
— Привет.
Дрожь пробрала меня. Эта улыбка, этот голос… Эта дрожь. Это всё мне знакомо.