— Как я понял, ты не жалуешь кровати, — сказал Роулл, войдя немного позже, — и попросил Халуна сделать навес.
— Это правда. Спасибо, — ответил я, проводя руками по мягким листьям. Вопроса, где тут присесть, я задавать не стал, понимая, что ялы, видимо, ещё не всё приготовили. С другой стороны, возможно, мне стул и не понадобится, чтобы, возвращаясь после тренировок, сидеть и чем-то ещё заниматься — сразу буду падать и засыпать.
Внутри помещения было приятно находиться: не жарко и не холодно. Однако я не увидел ни камина, ни других средств для создания климата, да и вообще обстановка в комнате не располагала к играм с огнём, поэтому я расстроился.
«Где же мне теперь с огнём-то баловаться?» — подумал я.
«На площадке», — неожиданно мысленно ответил Халун, вошедший за Роуллом. Он, похоже, всё это время сидел у меня в голове.
«Зачем в мысли залезли?» — спросил я, хмуро зыркнув на яла.
«Я хочу узнать, сколе у нас работы», — ответил он спокойно, и я вздохнул, понимая, что он прав.
Выглянув наружу, я понял, что дело близится к вечеру, и пришло время включить свет, но так как на стенах не было ни свечей, ни факелов, пришлось создавать фонарь самому. Впрочем, через несколько минут я заметил над кроватью слабое мерцание больших капель на стволе дерева. Прищурившись, я приготовился к чему угодно, но яркая вспышка дневного света всё равно застала меня врасплох. От неожиданности я даже закрылся руками, но потом выдохнул и провёл рукой по лицу. Свой свет пришлось погасить, хотя я и рад — он расходовал мои силы.
«Красивое», — Подумал я, заворожённый мягким синеватым светом одной из капель. Положив своё тело на листья, я тронул один из шаров прямо над головой пальцем. Кроме света от него исходило и приятное тепло. Он замерцал, будто тронутый ветром огонёк свечи. Проведя пальцем по матовой поверхности вниз, я заметил, что шар начал менять цвет на зеленоватый, а после и вовсе стал жёлтым. Цвета шли в порядке самой обыкновенной радуги, и мне даже стало интересно, смогу ли я увидеть ультрафиолет? Оказалось, не смогу — после обычного фиолетового капли погасли. От испуга я даже одёрнул руку, но это не помогло. Единственными источниками света остались круглые окна, через которые, впрочем, шло слишком мало сумеречного света. О том, чтобы что-то увидеть внутри, не могло быть и речи.
«Потрясающе! — подумал я хлопнув ладонью по лбу. — Ладно, завтра спрошу»
В гамаке я почти полностью утонул, но воздуха для дыхания даже под листьями хватало, поэтому я принял удобное положение и вскоре заснул. Даже одеяло не понадобилось.
Глава 14
До завтра
Распорядок дня на первую неделю мне сделали предельно простым: к моменту, когда тень солнца, отброшенная специальной перекладиной на площадке, коснётся другой перекладины, расположенной на песке, я должен уже привести себя в порядок, поесть и встать рядом, слушая инструктаж мастера Роулла на день. С ним мы договорились общаться на «ты», хотя перед Халуном он просил говорить хотя бы слово «мастер» перед его именем. И того так же называть.
Гуляя среди снарядов, Роулл рассказывал мне всякое, про то, как устроена армия Илибеза, про то, как ялы себя в ней ведут, про воинское и гражданское приветствия, которые я, в силу своей травмы, пока повторить не мог. Ещё он рассказал мне про ярлыки, и я, к своему удивлению, понял, что Роулл, являющийся телли третьей ступени, не меньше подполковника, а акаст Халун — целый генерал. Впрочем, как Роулл сказал, эти ярлыки действительны только при расчёте жалования и в случае, когда начинаются боевые действия, а в мирное время тот же акаст — генерал может примерить на себя даже сержантскую роль. Последнюю, к сожалению, я не запомнил.
Все знания, что я применял к ялам, наслушавшись про эльфов Толкина, с ялами работали только частично. Взять, к примеру, максимальный возраст. Последние живут не больше четырёхсот лет. Есть, конечно, индивиды, которым и пять сотен стукает, но таких — единицы на весь ялийский род. Кроме того, как я понял, разумные в Давурионе довольно далеки от изготовления мифрила, не говоря уже о поголовном вооружении таким металлом, хотя и тут не всё однозначно. Взять, к примеру, мой кинжал — лёгкий и всё такой же скальпельно острый, как при первом знакомстве. На пальце с того раза ничего не осталось, но я отлично помнил, с какой лёгкостью порезался, просто дотронувшись до кромки лезвия.
Следом после лекций, когда солнце поднималось в зенит, у меня появлялось два часа на поесть, умыться, отдохнуть и привести себя в порядок. Для этого на площадке стояла маленькая башенка с дверью и резервуаром с водой прямо на крыше. После я направлялся к мастеру Халуну, так как первый уходил по делам в город. Мой путь пролегал в свободную от снарядов часть поля. Каждое занятие довольно молчаливый мастер начинал с того, что осматривал мою рану и удовлетворённо хмыкал, раз за разом повторяя какое-то условие. К слову, руке становилось заметно лучше после этого, но я старался всё равно особенно её не беспокоить, давая свободу только вечером в гамаке или в полуденный перерыв.