Подходящее дерево, по которому мне удалось достаточно легко залезть, нашлось не очень скоро. Наверное, несколько часов я бродил и смотрел, пока не обнаружил большой старый, но с виду крепкий дуб. Снизу рассмотреть его не получалось, но когда оказался наверху, я испытал неподдельный восторг. Где заканчивался основной ствол, ветки образовали удобную площадку. Там я легко мог устроиться лёжа. Никто из местных обитателей в дереве не поселился, хотя я ожидал всякую живность. Впрочем, сырости тоже хватало. Воду задерживали скопившиеся ветки и листья, но под ними я не обнаружил гнили. Такая же здоровая кора, как и на стволе снизу, просто немного влажная.
Усевшись туда, я, наконец, расслабился и пустил в голову мысли:
«Фантазия у тебя, Дюха! Подумать только, шалаш!» — К счастью, никто мне не ответил.
Улыбнувшись мыслям, я начал медленно спускаться вниз. Это оказалось не сложно, и через мгновение ноги уверенно держали меня на земле.
Лес здесь вырос огромный, если не сказать больше. В нём я набрёл на какое-то поле с высокой травой, будто бы свёрнутой в трубочку и неразворачиваемой. Она не была похожа на тростник или бамбук, имела матовый зелёный окрас без разделения белыми линиями, а на ощупь напоминала бумагу.
Долго по полю ходить я не стал, потому что почва оказалась слишком мягкой, и мои ноги быстро уставали. Покинул я его там же, где и вошёл. Удивительно, потому что заросли через секунду с тихим треском, благодаря которому я как раз и увидел это, обрели прежнюю форму, будто я тут и не ходил вовсе.
«Отличное место, чтобы сбить следы», — подумал я, но развивать мысль дальше не стал.
Вопреки своим собственным для себя ограничениям, я попытался руками сорвать один стебелёк, но не получилось. Он, будто дерево, вцепился в землю и никак не желал вылезать от туда. Тогда я использовал кинжал и срезал этот самый стебель под корень. Он какое-то время сохранял свою упругость, но, видимо, теряя жизнь, начал увядать. Несмотря на это, он продолжал сохранять свою прочность и никак не поддавался растяжению. В таком состоянии он стал в точности, как верёвка.
Положив этот стебель на землю, я пошёл дальше, обогнув поле с этой травой и наткнулся на не очень густые заросли деревьев с оранжевой мягкой корой, похожей на пароллоновую губку. Она никак не снималась голыми руками, а только растягивалась.
Провозился с ней я прилично, но вовремя заметил, что солнце начало снижение, а небосклон заиграл огненными цветами. Тут же бросив всё, я отправился в направлении города, но не успел засветло подойти к нему. Солнце село, и дальше мне пришлось идти в темноте, полагаясь исключительно на свою память.
Без понятия, как так получилось, но мне удалось выйти не к городу, а к дороге, по которой я впервые сюда и попал. Тут же меня пробрало от воспоминаний о том времени, когда я вообще ничего не знал об этом мире, когда всё было ещё ново и непривычно. Даже запах здесь остался тот самый. Несмотря на то, что не придал ему значения в прошлый раз, вспомнил я его легко.
С наступлением ещё большей темноты перестали петь дневные птицы, и эстафету вокального поединка перехватили более сдержанные, но от того не менее приятные ночные. Воздух стремительно остывал, да и шелест деревьев уходил куда-то вверх, освобождая мельчайшие щелчки, случайный треск и раскрывая неосторожных животных.
По дороге я топал уже быстрее и довольно скоро оказался в городе. Там я попал на улицу, которая и рядом не стояла с той, которая вела к тренировочной площадке. В буквальном смысле. Она находилась на приличном расстоянии.
Спешно выйдя к началу разветвления, я всё-таки нашёл свой поворот и по уже знакомой дороге направился к площадке. Там меня ждал Халун. А я, прогулявший занятия, приветив яла, сразу сказал ему:
— Надеюсь, не надо объяснять, зачем я устроил выходной?
— Завтра приходи, — только и ответил ял и, более не говоря ни слова, пошёл к выходу. Мне же долго соображать не пришлось и, хмыкнув, я направился к себе. Откровенно говоря, я не надеялся встретить его здесь ещё как минимум неделю, но вот он, смельчак! Дураком его назвать у меня бы язык не повернулся.