Четвёртый день перевалил за три, если судить по солнцу, и я, наконец, увидел впереди Коношен. Должен был увидеть, но даже мои предположения оказались несколько более оптимистичными, потому что перед глазами встали только едва видимые в глубине сугробов порушенные стены. Под снегом покоились погоревшие дома, о чём свидетельствовали изредка торчащие вверх почерневшие доски или брёвна. А больше и ничего. Плаишкор не просто сожгли, его сравняли с землёй, не оставили камня на камне.
Конечно же, никто сюда не вернулся, и снег с улиц убирать теперь некому. Даже следов хоть какого-нибудь присутствия не осталось, их, уверен, занесло задолго до моего прихода.
Глубоко вздохнув, я нашёл в себе силы идти дальше.
Где-то из под сугробов всё-таки виднелись остатки цивилизации. Редкий столб с давно потухшей лампой указывал на наличие улицы под ним, хотя я ориентировался по наиболее низким сугробам и шёл почти наугад.
Летом здесь наверняка будет жутко находиться, ведь даже в этот момент город является самым настоящим призраком. Хуже становилось от того, что я был здесь до самого разрушения и даже не успел прогуляться. Рассмотрел бы всё, познакомился бы с кем-нибудь, а то как зашёл почти тайно для всех, так тайно и вышел — никто обо мне не узнал. Слухи — совсем другое дело. Вот только, кто их пустил? Может, сам же Вандолий? Если так, я бы с удовольствием сказал ему лично, что он идиот. Впрочем, про мёртвых либо хорошо, либо молча.
Вокруг царила тишина, даже птицы, коих я иногда слышал по дороге сюда, не пели. Даже в холодный период тот же Илибез наполнялся пением разных летающих, а уж летом от них спрятаться просто невозможно. Здесь звуки доносились, похоже, только от меня — снег под ногами скрипел.
Вскоре впереди показалась часть стены ратуши, у которой я присел, когда впервые сюда пришёл. Тогда как в городе доски и совсем уж редкие каменные фрагменты стен выглядели, словно их разбивали, здесь на стене, казалось, прошлись огнём — почерневший след к центру немного даже становился вогнутым. Сложно сказать, сдвинуло ли камни силой огня, или они так подплавились, но я в любом случае не захотел бы стоять на линии огня такого противника. Завершал картину одиноко стоящий покосившися газовый фонарь, к которому топливо не поступало уже давно.
Заходить вглубь здания не хотелось — инстинкт самосохранения категорически протестовал против даже мысли об этом. Кому знать, вдруг тут обвал случится или наступлю куда? Кроме того, трещин в стене хватало. Вместо того, чтобы лезть в здание и что-то там искать, я только слез с Лучика и сказал тихо:
— Покойся с миром, Плаишкор.
Вскоре начали спускаться закатные сумерки, и я, морально уставший, пошёл искать место, чтобы отдохнуть. Целых домов вокруг не находилось, ровно как и разрушенных. Всё погребено под сугробами. А солнце, меж тем, уже коснулось горизонта и теперь даже глаза не слепило.
Отчаявшись найти хоть какой-нибудь целый дом, я вернулся на площадь ратуши и решил найти темницу, но увидел вместо входа в неё лишь руины, под которыми, возможно, ещё лежал подземный ход. Убрав снег от туда, я перетащил небольшие камни и очень удивился, так как, вопреки рассказам Вадиса, темницу не разрушило полностью, хотя вход и обвалился. За камнями, которые образовали горку, я увидел только темноту, но СНДВ открыл мне, что там ещё есть помещение, достаточно просторное, чтобы устроиться с комфортом десятку человек. Однако, пролезть туда мог только я.
Прежде чем самозабвенно начать туда копать, я долго изучал обстановку внутри обычным зрением и условием люмена. К счастью, вывод оказался простым — всё, что могло обвалиться, уже давно обвалилось, и рухнуть не должно. Разве что, если прямо сюда упадёт метеорит. Несущие деревянные и каменные колонны, к которым я присматривался с особенным вниманием, ничуть не пострадали, не считая нескольких у входа, а так как тюрьма находилась ещё и в нескольких метрах под землёй, то и опасности там находиться не было никакой. К тому же, от куда-то взявшийся стереотип про марнов, строящих всё на века, как в Совке, придавал мне уверенности. Без понятия, где слышал, но решил довериться чувству.
Сил хватило, чтобы сделать кое-какой вход внутрь, но к концу работ я истощился уже не только морально, но и физически. Сложив несколько факелов в костёр, устроился поближе к выходу, чтобы и для Лучика костёр поддерживать. Там и без моих условий ветра быть не должно, но теплом обделять коня не хотелось.
Сняв забитый намёрзшей от дыхания водой вязанный шарф, я пару раз стукнул его, тряхнул и повесил за концы рядом, чтобы с него стекли последние капли и к следующему утру он высох. До этого лишь перчатками соскребал, да собственной магией выпаривал, от чего засыпалось ещё быстрее.