Раздался ещё один стук, будто бы снаружи рубили дрова, но окон, выходящих в ту сторону, не оказалось.
Ничего подходящего, кроме тех досок, рядом с которыми я устроился, всё равно не нашлось. Ни одной даже захудалой перегородки — весь дом как на ладони.
Ни секунды больше не думая, я залез под доски, и в тот момент, когда застыл, тихо отворилась дверь.
Через щели я смог разглядеть низенького человека. Роста он достигал чуть больше полутора метров, широк в плечах, да и в животе. Определить возраст мне мешала его борода до пояса, завязанная узлом с ввитой в него бледно-синей тканью. Волосы на голове, под стать бороде, тоже были чёрными и зачёсанными назад. Лишь морщины, которые я разглядел, прищурившись, выдали мне примерный возраст человека — где-то между пятью и шестью десятками.
Человек вошёл, одетый во что-то вроде халата, под которым скрывались… ножны. Длинные ножны, а из них выглядывала рукоять.
«Это что же, средневековье, или аниматоры?» — подумал я, и обе мои догадки косвенно подтвердил предмет, который этот человечек держал в правой руке. Сначала мне показалось, что это свитер, но как только я заметил его стальной блеск и услышал звон множества колечек, когда он кинул предмет на стол, понял, что это ни что иное, как кольчуга.
Она отличалась от тех экземпляров, что доводилось мне видеть раньше в музеях, посвящённых средневековью — она имела очень крупное кольцо и охватывала не только торс, но и плечи с головой и, судя по длине, спускалась до самых колен этого маленького человека.
Рисковать и выпрыгивать с криками, мол, помогите, куда я попал и что всё это значит, и надеяться на то, что здесь снимают фильм, я не хотел. А если это правда какой-то псих-отшельник, мародёрствующий на выкопанных могилах? Что он сделает с живым человеком, оказавшимся незваным гостем в его доме — вообще не хотелось думать. Поэтому я терпеливо ждал.
Вопреки моим надеждам, этот, судя по взрослому лицу, карлик не собирался покидать дом, а подошёл к бочке, взял ковш и вычерпнул от туда воды, которую выпил в несколько больших глотков. Выдохнув и вежливо рыгнув, он уселся за стол, куда только что кинул свою кольчугу. Достав из-за пазухи свёрток, перевязанный тоненькой верёвочкой, человек открыл письмо, щёлкнув засохшим сургучом, и пробежался глазами по нему. Мне не было видно, что он там читает, поэтому я вздохнул неслышно и приготовился ждать.
Прошла минута, и я увидел, как незнакомец противно скрипящим пером начал что-то выводить с другой стороны того же листа. Должно быть, ответ. Это продлилось секунд двадцать, и, как только он вышел, я вылез из укрытия и на цыпочках подошёл к выходу. С величайшей аккуратностью я приоткрыл дверь и выглянул. Хозяин дома шёл туда же, откуда я вчера пришёл, и даже не оборачивался. Облегчённо вздохнув, я успокоил сердце и подошёл к той самой бочке. Там, оказалось, самая обычная вода. Про её чистоту и прочую чепуху я в такой ситуации задумываться не стал. Чай, не отравлюсь, если этот так уверенно её пьёт.
Идти в том же направлении, что хозяин дома, что днём, что ночью, мне не хотелось, поэтому я выждал, пока он вовсе не скроется, застегнул подсохшее пальто и вышел. Тропинка дальше снова превращалась в каменную дорогу, а лиственный лес светлел. Первое же дерево за домом я выбрал, чтобы сходить под него, и затем снова вернулся на дорогу.
К сожалению, я так ничего и не поел, но хоть выспался хорошо, и теперь мой шаг даже мне казался более твёрдым, чем вчера, хотя ноги от вчерашних забегов, немного ныли. Мешающих корней на тропинке больше не встречалось, да и света доставало, чтобы не потерять направление. Пели незнакомые птицы, дул уже приятный тёплый ветерок, отгоняющий события вчерашнего, но меня всё равно кое-что тревожило. Где я? В какой стране? Стоит ли мне оставить попытки проснуться? Впрочем, сколько по щекам ни хлопал, да руки ни щипал, ничуть не помогало. Только лишь бодрило.
Кроны лиственных деревьев впереди пропускали всё больше света, а сами великаны постепенно расступались, поэтому солнце теперь приятно согревало меня, чудом не подхватившего простуду или что похуже. Впрочем, сколько там дней инкубация? Небось, ещё наверстаю со всеми вытекающими из носа, да чихающими изо рта.
Вскоре я увидел впереди что-то вроде площади, пусть и не очень широкой. Приблизился, и моему взору открылись старые статуи людей, солнце на которых падало лишь клочками. Каждое изваяние в мельчайших деталях передавало рисунок на одежде — рельефную вязь вьюнов и веточек с листьями, а поверх них, будто бы смеясь, росли всамделишные плющи и вьюны. Статуи так же вооружили разнообразным оружием — мечами в ножнах, прямыми и загнутыми, широкими и узкими, луками без тетивы, где-то я даже увидел на поясе небольшой будто бы сапожный молоток. Возможно, здесь изваяли не только воинов, но и ремесленников, и это моё предположение подтвердилось, когда я увидел человека вовсе без инструмента, но с вырезанной птицей в правой руке.