— А что насчет Сафроны? Были ли у моего отца там какие-то интересы?
— Никаких, насколько я знаю.
— В этом нет никакого смысла. — Лукан положил листок на стол.
— Ясно одно, — сказала Шафия. — Твой отец использовал последние минуты своей жизни, чтобы написать это послание. Он хотел, чтобы оно попало к тебе. Значит, это должно быть важно.
— Но мы даже не знаем, что, черт возьми, оно значит.
— Тогда ты должен отправиться в Сафрону и это выяснить.
— Отправиться в... — Лукан недоверчиво уставился на нее. — Я не могу просто... Сафрона находится в сотнях лиг к югу. — Он покачал головой. — Нет, мне нужно вернуться в Парву. После смерти моего отца... — Он замолчал, его глаза расширились, когда его осенило. После смерти моего отца теперь я лорд Гардова. Эта мысль оставила горький привкус. — Мне нужно вернуться домой, — продолжил он. — Должно быть, есть дела, требующие внимания. Поместье...
— Об этом всем позаботятся, — мягко вклинилась Шафия. — По завещанию твоего отца я назначена опекуном до тех пор, пока ты не сможешь вернуться и приступить к своим новым обязанностям. Позволь мне пока позаботиться обо всем.
— Но... ты уверена?
— Лукан, ты знаешь, как мало интересовался твой отец делами поместья. Может быть, он и был владельцем имения, но мы оба знаем, кто занимался текущими делами.
— Я знаю, но... Я имею в виду, после стольких лет, неужели ты не хотела бы быть где-то еще, заниматься чем-то другим? Потому что я не стал бы на тебя сердиться, если бы ты захотела уйти...
— Лукан...
— Ты мне ничего не должна, Шафия, ты это знаешь? Это я тебе должен за все то время, что ты терпела мою чушь...
— Лукан, — повторила она резким голосом, каким, бывало, отчитывала его на уроках фехтования. — Поверь мне, когда я говорю, что для меня нет ничего лучше, чем помогать тебе. — Она подняла палец. — И если ты еще раз спросишь меня, уверена ли я, я выплесну этот джин тебе в лицо.
— Ты этого не сделаешь, — ответил он, но на всякий случай поднял свой стакан. — Если серьезно, Шафия, я благодарен тебе за все, что ты сделала для моей семьи. Как сейчас, так и на протяжении многих лет. Моему отцу следовало наградить тебя чертовой медалью.
— Он дал мне кое-что гораздо более ценное.
— И это?
— Цель. — Шафия наклонилась вперед, сцепив руки. — Когда твой отец взял меня к себе на службу, я чувствовала себя потерянной. Я посвятила всю свою жизнь короне Парвана. Шпионаж — это все, что я знала. И когда это закончилось... я не знала, что делать. У меня не было ничего. Ни друзей, ни семьи. Ни будущего. Я спрашивала себя, стоили ли мои жертвы того. Но потом твой отец назначил меня своей управляющей и пригласил в свою семью. Он дал мне новую цель, и я всегда буду благодарна ему за это. Теперь, когда Конрада... теперь, когда твоего отца больше нет, я больше не могу ему помогать. — Она стиснула зубы. — Но я могу помочь его сыну. — Она встретилась с ним взглядом. — Если он меня примет.
Лукан смог только посмотреть на нее в ответ. Он никогда не слышал, чтобы Шафия говорила так долго и с таким волнением. Ей это нужно, осознал он. И мне нужна она, если я хочу разобраться в этой неразберихе.
— Он примет, — ответил он, поднимая свой стакан. — Всегда.
Шафия улыбнулась, напряжение спало с ее лица, когда она подняла свой стакан и чокнулась с ним.
— В таком случае, — сказала она, делая глоток из своего бокала, — мой первый совет тебе, как твоему управляющему, прислушаться к словам твоего отца. — Она указала на листок с кровавыми каракулями. — Я не знаю, о чем думал Конрад в свои последние минуты, но для него явно было важно, чтобы ты отправился в Сафрону и разыскал эту Зандрусу, кем бы — или чем бы — она ни была. Так что выполни его предсмертное желание. Я знаю, что последние несколько лет вы с отцом были не в лучших отношениях, но ты в долгу перед ним. За любовь, которую он питал к тебе, и за любовь, которую, я знаю, ты все еще питаешь к нему. Несмотря ни на что.
— Несмотря ни на что, — тихо повторил Лукан, в то время как горе, гнев и сожаление боролись в его голове. — Я хотел вернуться домой, — продолжил он, уставившись в свой стакан. Это помогало сосредоточиться. — Я думал об этом так много раз. Увидеть старый дом, увидеть отца, извиниться за... — Он встретился взглядом с Шафией. — Я хотел извиниться. За то, что сделал, за то, что сказал. Я ненавидел ту пропасть, которая выросла между нами.
— Я знаю, твой отец чувствовал то же самое.
— Я всегда говорил себе, что время еще не пришло. Я всегда находил оправдание... — Он покачал головой. — А теперь уже слишком поздно.