Мы получили право отредактировать и подготовить эту рукопись к изданию от имени нашего хорошего друга - человека, которого мы называли Томасом. Этот симпатичный пожилой джентльмен был одним из первых, с кем мы познакомились на нашем новом месте жительства у моря и, по каким-то неведомым причинам, очень подружились. За эти несколько лет мы провели много приятных вечеров вместе с этим очаровательным человеком, беседуя об искусстве и о жизни; и, хотя мы считали, что знаем его очень хорошо, обстоятельства заставили нас понять, что в действительности мы его совсем не знали.
Томас - человек романского происхождения, художник и писатель по профессии (хотя он так и не поделился с нами сведениями о подавляющем большинстве своих произведений). Насколько мы могли судить, ему было за шестьдесят, хотя он был гораздо более здоровым и подвижным, чем большинство пятидесятилетних.
Несмотря на то что Томас годился нам в дедушки, в нем было много какого-то прямо-таки детского озорства, и это нас в нем необъяснимым образом подкупало. Весьма красноречивый факт: моя жена до сих пор называет этого пожилого человека “Томми”, что лишний раз подчеркивает ее симпатии к его неугомонной молодости.
Наши отношения с Томасом отличались своего рода неустойчивостью и неопределенностью. С одной стороны, он был очень открыт и дружелюбен с нами, с другой - старался как можно меньше рассказывать о себе и своей семье. Он был частым гостем в нашем доме, но никогда не приглашал нас к себе домой и даже не сказал, где он живет. Оп казался довольно состоятельным человеком, но, насколько нам известно, у него не было ни телефона, ни автомобиля.
Мы понимали, что, наряду с этими внешними странностями, весь образ жизни Томаса был глубоко противоречив. Он казался одновременно и старым и молодым; невинным и озорным, несмотря на свою очевидную мудрость и искушенность. В этом человеке нет заразительного жизнелюбия, но зато он умеет быть таким спокойным и безмятежным, как никто другой.
Томас не походил ни на одного из наших знакомых, и мы с женой стали очень дорожить его дружбой. Томас очень помог нам освоиться на новом месте, и более года мы считали наши теплые отношения чем-то само собой разумеющимся, пока все не изменилось однажды вечером.
Во время одной из наших непринужденных воскресных бесед мы случайно узнали, что Томас составил для себя справочник ко всем сочинениям одного знаменитого современного автора. Мы узнали о существовании этого “каталога” в тот момент, когда в разговоре внезапно всплыло имя Карлоса Кастанеды.
Моя жена самостоятельно изучала труды различных религиозных писателей, была знакома и с творчеством Кастанеды; и вот мы случайно вспомнили о том, как она читала мне отрывки из “Огня изнутри” во время нашего медового месяца. Я рассказал Томасу, насколько меня заинтересовала история человека, спрыгнувшего со скалы и оставшегося в живых, чтобы поведать об этом, и как мне захотелось прочесть другие книги Кастанеды.
И все же я вынужден был признать, что, несмотря на всю мою восторженность, эти книги в конце концов разочаровали меня. Хотя лирическая повествовательная струя этих книг доставляла мне большое удовольствие, мне с трудом удавалось докопаться до их духовного подтекста. Прочтя три книги, я, похоже, так в них и не “врубился”, хотя у меня было отчетливое интуитивное предчувствие, что за страницами произведений Кастанеды скрывается нечто мучительно-дразнящее.
Несмотря на это смутное предчувствие, я забросил изучение Кастанеды и занялся более насущными проблемами, оказавшись не в состоянии проникнуть в сущность учения дона Хуана. Моя жена тоже призналась, что испытала определенные трудности, пытаясь вычленить нечто существенное из многочисленных книг Кастанеды, которые она прочитала. По ее мнению, основные темы большинства других современных произведений являются гораздо более понятными рядовому читателю.
Неожиданно Томас вступил в разговор и ошарашил нас своим заявлением. Он сказал, что прекрасно понимает все наше разочарование, поскольку уже на протяжении многих лет самозабвенно изучает книги Карлоса Кастанеды и прочитал полное собрание его сочинений бессчетное число раз.
Жена и я были несколько удивлены этим откровением. Томас никогда не производил на нас впечатление ученого, а тем более человека, который может посвятить себя изучению произведений спорного современного гуру. Однако наше удивление переросло в настоящее изумление, когда Томас рассказал нам, что в процессе самостоятельного изучения творчества Кастанеды создал сложную систему примечаний и справок к его текстам.