В распоряжении Крауса имелся еще один элемент, возможно представляющий особую важность. Маргарет Поль была не единственной, страдающей этим синдромом. Многие другие пациентки переживали тот же кошмар. Симон расценивал этот факт как периодически возникающий символ нацистской власти или даже Адольфа Гитлера. Но почему скульптура? И мраморная? Симон склонялся к некоему образу или выражению, которое эти дамочки запомнили и постоянно использовали в своих снах.
Он сомневался, что этот психический феномен хоть как-то связан с убийством малютки Поль, но все же имело смысл покопаться.
Хоть это он обязан сделать для своей молодой любовницы. Той, которая напевала «Heute Nacht oder nie» своим высоким дрожащим голоском.
9
Франц Бивен ненавидел таких мелких паскудников. Паразит. Жиголо. Дегенеративный врач.
Красивая морда, конечно, но на кукольном теле — и этот недоносок смел поглядывать на него свысока? Счесть его деревенщиной? Будь его воля, Бивен прибил бы мозгляка прямо там, сразу же, в его буржуйской квартире, набитой непонятными штуками (полное впечатление, что опять угодил на выставку дегенеративного искусства[32], где он следил за порядком в 1937 году).
Нет, подобным паразитам нет места в Тысячелетнем рейхе. Такого рода извращенцы толкают лишь к распутству и пороку. Гадкий интеллигентишка. Это проказа нового общества. Слишком много думают, искажая тем самым смысл жизни: они больше не чувствуют подспудной, природной и основополагающей пульсации самой земли…
Коротышка не все ему сказал, — например, совершенно очевидно, что он уже слышал о Мраморном человеке. Ничего, за этим дело не станет, Бивен еще вернется. И повторит вопросы, возьмет в оборот этого мозгоправа, выдавит из него все соки, как из подгнивших фруктов. И не забудет обыскать его кабинет сверху донизу, когда того не будет дома.
А если не выйдет по-хорошему, что ж, он получит дубинкой по почкам. Хоть Бивен и продвинулся по службе, сноровки он не потерял.
— Едем в Брангбо, гауптштурмфюрер?
Он даже не глянул на водителя.
— Да, в Брангбо.
В первый раз сев в собственный «мерседес-бенц 170», он чуть не кончил в штаны. Его успех, возвышение и власть, воплощенные в коже и металле.
Теперь он даже не обращал внимания на машину. Человек ко всему привыкает, даже к тому, что мечты сбылись. Мечты, к которым он рвался, стиснув зубы и кулаки, с яростью в сердце.
Ему оставался всего один шаг до цели. И тут на него свалилось это расследование.
Маленький прилизанный мудак даже не подозревал истинного масштаба бедствия. Потому что Маргарет Поль была не первой. В пятницу, 4 августа на Музейном острове обнаружили тело Сюзанны Бонштенгель, двадцати семи лет. Со вспоротым животом. Искромсанную. Без обуви.
Сначала дело было поручено Крипо (Kriminalpolizei[33]), но в силу отсутствия результатов и появления нового трупа полицейских из уголовки отстранили, а дело передали в гестапо.
И выбор пал на него, Франца Бивена, хотя он не имел никакого опыта в этой области. В гестапо не искали преступников — их целиком и полностью придумывали. Досье расследования фабриковалось спокойно, за письменным столом, а затем арестовывали виновного, который больше всех удивлялся, узнав о своей виновности.
Но на этот раз все было по-другому. По улицам Берлина разгуливал настоящий убийца и нападал на жен представителей высших нацистских кругов, а Бивену было поручено этого убийцу отловить. Scheiße![34]
Дорога до Брангбо займет не меньше получаса. Он поглубже уместился на сиденье и прокрутил в голове все обстоятельства дела.
Итак, 4 августа на северной оконечности Музейного острова, в Кёльнском квартале, на берегу Шпрее был обнаружен труп молодой женщины. Тело лежало на улице Ам-Купферграбен, на набережной напротив музея Боде, расположенного на западном берегу реки.
Никаких проблем с установлением личности жертвы не возникло: на ней по-прежнему была ее одежда, а сумочка лежала рядом. Сюзанна Бонштенгель, урожденная Шейдт, родилась в 1912 году в Ансбахе, Средняя Франкония, Бавария. Супруга Вернера Бонштенгеля, очень близкого к руководству СС поставщика запчастей для немецкой армии, то есть для вермахта[35].
Макс Винер, гауптман из уголовки, первым взявшийся за это дело, действовал по накатанным рельсам: его люди прочесали квартал в поисках свидетелей, перетрясли освободившихся из тюрем (хотя по нынешним временам попасть туда было куда проще, чем оттуда выйти), переворошили весь уголовный мир города…
32
Дегенеративное искусство (нем. Entartete Kunst) — термин, которым в нацистской пропаганде обозначалось авангардное искусство, которое выставляли не только модернистским и антиклассическим, но еврейско-большевистским и антигерманским. Выставка «Дегенеративное искусство», где было представлено около 650 произведений, конфискованных в 32 музеях Германии, открылась 19 июля 1937 года в Мюнхене и просуществовала до апреля 1941 года; она объехала еще 12 городов. Выставка была задумана с целью высмеять «оскорбительное» для немецкой нации искусство, якобы демонстрирующее деградацию личности и созданное сплошь коммунистами и евреями. Среди приговоренных работ были картины не только молодых немецких экспрессионистов, дадаистов, сюрреалистов, но и уже признанных классиков: Винсента Ван Гога, Огюста Ренуара и Поля Гогена, Ловиса Коринта и др.
35
Вермахт — вооруженные силы гитлеровской Германии, т. е. действующая армия, в отличие от секретных служб.