Его голос возвращает меня обратно, я моргаю, отгоняя прочь наваждение, пока мое тело пытается привыкнуть к реальности.
– Знаю, ты ничего не делаешь для меня бесплатно, – говорит Раф. – Что тебе нужно?
Глубоко вдыхая, пропитываясь ароматом старых сигар и дорогого алкоголя, я прячу широкую улыбку. Мой пульс разгоняется, ярость уходит.
В моем мозге всплывает стихотворение, которое я однажды оставил Елене, – обещание и угроза, собранные воедино.
Просто тогда я этого не знал.
«Дис за одно мгновение увидел ее, полюбил и украл – это истинная любовь».
Похищение Прозерпины.
Не любовь, но нечто гораздо более зловещее и смертоносное в моем случае.
Я думаю о фотографии, прожигающей дыру в моем бумажнике, – карие глаза, точь-в-точь как мои, длинные черные французские косы. Боль разрастается в моей груди при мысли о ней, заново убеждая меня в правильности решения, когда я вспоминаю о том, кто за этим стоит.
Если есть хоть один шанс на отношения с моей давно потерянной сестрой, это единственный путь.
Встретившись с Рафом взглядом, я вскидываю брови.
– Душа Елены.
Глава 2. Елена
Большинство девочек, которых я знала в детстве, представляли свадьбу своей мечты.
Моя младшая сестра Ариана мечтала о свадьбе в мягких пастельных тонах и девственно-белом цвете, несмотря на то что сама являлась полной противоположностью. Годы занятий балетом означали, что она знала конкретную песню и танец, который танцевала бы с нашим папочкой; и выглядела бы при этом невероятно.
Даже Стелла – младшая и самая умная из дочерей Риччи – нацарапала свадебное меню на клочке бумаги, который потом использовала в качестве закладки для учебников.
Я же планировала свои похороны.
До сегодняшнего дня мраморный гроб и букеты из георгин и лилий казались большим, чем просто мечта. Иллюзия, которую я придумала, чтобы избавиться от унылой реальности.
Однако теперь, когда я смотрю на свое отражение в зеркале, пока мать пытается застегнуть мое платье, я понимаю, что, возможно, эти два события синонимичны.
Моя свадьба с самым завидным женихом Бостона, Матео де Лука, означала конец привычной жизни.
– Dio mio![2] Втяни живот, Елена, – бросает мама, упираясь локтем в мое бедро, затягивая шнуровку. – Последняя примерка была всего две недели назад, когда ты успела располнеть?
Жар приливает к щекам после ее вопроса, стыд пронзает кожу подобно тупому лезвию.
– Всего несколько фунтов, – говорю я и, пытаясь подчиниться ее просьбе, делаю самый глубокий вдох, на какой способна.
– Наверное, всему виной стресс или вода, – говорит тетя Анотелла. Она сидит на краю кровати и жует клубнику в шоколаде, которую мы заказали на обед. – Или все то время, что она проводит, уткнувшись в книгу.
– Или она просто сдалась. Дети в наши дни больше не проходят через конфетно-букетный период. – Нонна, бабушка по линии отца, снова заходит в комнату со светло-голубой подарочной коробкой в руке.
– Поясни, Фрэнки.
Нонна пожимает плечами.
– В моей молодости девушки ждали как минимум несколько лет, прежде чем запустить себя. Теперь они считают, что держать себя в форме необязательно, а потом удивляются, что полстраны разводится.
Мыча что-то себе под нос, мама затягивает платье потуже, выдавливая воздух из моих легких. Делая шаг назад, она убирает прядь черных волос с лица и победно выдыхает.
– Все. Хорошо, что мы выбрали платье со шнуровкой, а не на молнии.
Лицо горит, я смотрю на себя в платье с длинными рукавами – ткань плавно обтягивает мой плоский живот. Открытое декольте, на котором настояла Ариана, скрыто под этим консервативным платьем.
– Матео впервые увидит тебя голой, – сказала она, лучезарно глядя на меня из секции с нижним бельем в свадебном салоне. – Пусть помучается.
По правде говоря, единственный человек, у которого я хотела бы вызвать такие чувства, скорее всего, даже не появится на церемонии.
Хотя ему все равно не довелось бы увидеть то, что под платьем. Не в очередной раз.
Скрестив руки на груди, я отворачиваюсь от своего отражения в зеркале, чувство стыда закручивает мой желудок в узел. Пот струится по спине и лбу, и я пытаюсь занять себя проверкой плана посадки гостей, убеждаясь, что позаботились о каждом.
Нонна подходит ко мне, облизывает подушечку большого пальца и принимается тереть мне щеку.
– Анотелла, принеси свою косметичку. Нужно будет держать ее под рукой, если она и дальше будет продолжать так потеть.