— Так погуби меня, — сказала я, так уверенная в своей способности
выдержать это.
Теперь я не могу перестать задаваться вопросом, во что, черт возьми, я вляпалась.
ГЛАВА 5
Кэл
— Что ж, это интересный поворот событий.
Перекинув ногу через противоположное колено, я поворачиваю секундную стрелку на своих часах так, чтобы она тикала в такт с дедушкиными часами в фойе. Я полностью осознаю, что младшие дочери Риччи смотрят на меня с верхней площадки лестницы, наблюдая за мной, как будто я какое-то животное в зоопарке, но трудно обращать внимание на что-либо, кроме необычного тиканья.
Обычно я стараюсь изо всех сил избегать социального взаимодействия, особенно с такими, как подростки, но это было не то, чего я мог бы избежать.
Я не считаю, что Елена должна бежать. Она чувствует себя в ловушке, как со сломанными крыльями птица, пойманная в позолоченную клетку, и в обязательном порядке смотрит на замок на своей двери на случай, если когда-нибудь появится шанс сбежать.
Поскольку я не могу так рисковать, мне пришлось вернуться с ней в дом Риччи на Луисбург-сквер, убедившись, что ее крылья остаются подрезанными.
По крайней мере, сейчас.
Всю дорогу она продолжала теребить новое кольцо на пальце, украдкой поглядывая на меня краем глаза, как будто не думала, что я могу почувствовать тяжесть ее взгляда.
Это часть моей проблемы, когда дело доходит до этой маленькой богини; Я сосредоточен на каждом ее движении, мое тело так привыкло изучать ее из-за экрана, что открытость наших взаимодействий теперь вызывает некоторую тревогу.
Конечно, это не объясняет, почему чтение ее сразу же делает мой член твердым, но это совсем другая проблема.
Та, которой я не хочу заниматься прямо сейчас, особенно после того, как мы разделили поцелуй.
Мне нужно выждать время, если я хочу, чтобы все получилось правильно.
— Знаете, девочки, — говорю я, встречая их взгляды, снимая часы с
запястья, — фотографию можно разглядывать дольше.
Младшая, Стелла, наклоняет голову, когда я поднимаю взгляд, играя с концом косички. Ее карие глаза расширяются за квадратной оправой очков, и она толкает локтем свою старшую сестру, ворча, как будто пытаясь заставить ее двигаться.
Ариана, следующая по возрасту и красоте за Еленой, фыркает, кладет руки на перила и наклоняется. Она не прерывает зрительный контакт и не наклоняет спину, злобная ухмылка расползается по ее лицу, зажигаясь в ее темных радужках.
— Жаль, что вампиров нельзя сфотографировать.
— Умно. — Я стряхиваю немного грязи со своих штанов. — Ты уверена,
что хочешь противостоять своему новому шурину, особенно если он вампир?
Она пожимает плечами, проходит мимо Стеллы и скользит вниз по лестнице. Ее движения гибки и похожи на движения газели, балет проникает даже в ее повседневную деятельность.
Остановившись на нижней ступеньке, она прищуривается на меня, обнимая рукой перила.
— Что случилось с Матео?
— Не знаю, что ты имеешь в виду.
— Я имею в виду, — говорит она, сверкая глазами. — Почему мы сейчас
не в церкви, не смотрим, как он женится на Елене? Почему ты здесь уже полчаса, а он даже не появился, чтобы побороться за нее?
Тонкие волоски у меня на затылке встают дыбом, мои нервы реагируют, хотя для этого нет причин.
— Уверен, что он знает лучше.
Она снова фыркает, скрещивая руки на груди, платье ржавого цвета, в котором она одета, смывает румянец с ее лица. Волосы собраны в гладкий пучок, губы подведены ярко-красным блеском, я не могу не заметить различий в сестрах.
Мне совершенно ясно, что элегантность Арианы — не то, над чем ей приходится работать; это происходит естественно, как дыхание или сон, и я не могу не задаться вопросом, от кого она унаследовала это самообладание.
И уж точно не от ее матери.
По крайней мере, не от той Кармен, которую я знал раньше.
Утонченность Елены, с другой стороны, кажется, требует сознательных усилий, ее интерес к искусству и более утонченным вещам — то, что ей приходилось создавать, пока это не стало частью ее личности, как своего рода павловский ответ на жизнь, к которой она прикована.
Под ее тщательно продуманной внешностью скрывается тонко скрытая тьма, которая часто приводит к ушибленным костяшкам пальцев и окровавленным губам.
Она подавляет ее, прячет глубоко, чтобы сделать свою семью счастливой и выполнить свои обязанности, но онао есть, просто просится наружу.
Отчасти мне любопытно узнать, что для этого потребуется.