У путешественника — во времени или пространстве — выходит из строя транспортное средство, и он оказывается на нашей планете. Ему нельзя раскрывать себя — обнаружение может нарушить стабильность человеческого мира, да контакт и не входит в его полномочия. Приходится маскироваться. Сделать это легко. Автор наделил инопланетянина фантастической способностью к внушению. Вот путешественник и внушает сослуживцам по учреждению, куда был вынужден устроиться на работу, якобы он присутствует на рабочем месте, а сам в это время благополучно занимается собственными делами. Пришелец пользуется технической базой учреждения, но как честный человек платит за это. Платит качественно выполняемой работой и тем, что подбрасывает новые научно- технические идеи, не выходящие, разумеется, за пределы уровня земной науки.
«Прокол» происходит случайно. Герой-рассказчик на какое-то время выходит из-под телепатического контроля пришельца и узнает правду. Примечательно, как разрешает Н. Дрозд эту ситуацию. Ведь в фантастике имеет хождение сюжет, когда человек, вроде бы умный, сам считающий, по крайней мере, себя таковым, и не очень трусливый, попав в некую экстремальную ситуацию, ведет себя самым нелепым и необъяснимо трусливым образом. Параллельно необходимо отметить и другой аспект сюжета о пришельце, предложенный нашим автором,— гуманизм. В англо-американской литературе излюбленным поворотом сюжетов подобного рода являются непременно завоевательские намерения пришельцев. У Е. Дрозда просто происходит встреча двух разумных существ, воспитанных, интеллигентных. Один из них знает, что его цивилизация еще многого не достигла, другой понимает, что кардинально новая информация может вызвать нежелательные последствия. Более того, герой-землянин даже не знает, как использовать неожиданную встречу, что спросить у пришельца, вообще о чем говорить... Он задает какой-то глупый вопрос. И в этом заключена глубокая психологическая правдивость рассказа. Показательно, что у человека нет испуга при столкновении с необычным. В этом, конечно, имеется определенный прогресс в изображении личности в подобного рода литературе. Слишком част в фантастике сюжет, в котором люди только и знают, что пугаются и подозревают себя в сумасшествии.
Е. Парнов в статье «Звезды без шлагбаума» («Правда», 2 января 1984 г.) замечает, что «...если в один прекрасный день газеты сообщат о том, что установлен контакт с внеземной цивилизацией, мы и это воспримем без особых потрясений для психики».
Справедливости ради стоит добавить, что тут будет большая заслуга научной фантастики. Именно она, моделируя ситуации, которые вполне могут осуществиться («что будет, если...), готовит нас к необычайному. И, воспроизводя в произведении необычайное, фантастика призывает человека быть человеком, человеком разумным, добрым, знающим.
В рассказе Е. Дрозда только первая его половина напоминает веселый анекдот, рассказ же Б. Зеленского «Адепты адаптации» весь выдержан в юмористическом духе. Его цель — показать, что человек всегда останется умнее самого совершенного робота.
«Непрочитанная тетрадь» Н. Новаш в данной подборке наиболее психологична. Главный герой ее чем-то напоминает персонажей произведений Д. Гранина. Перед нами старый ученый, которого мучают воспоминания. Они беспокоят, замутняют чистую картину сегодняшнего дня... Излагается вроде бы реальная ситуация, но в ней есть настораживающая тайна. Воспоминания героя идут по спирали, медленно подводя нас к развязке. Предсказать концовку абсолютно невозможно. Н. Новаш активно использует знания профессионального медика, стремящегося через литературу проторить пути к новым гипотезам. А цель поисков — благородная цель врача: «Как же все-таки помочь человеку?»
Рассказ строится таким образом, что читатель приучается считаться с не-' ожиданным, потому что загадки постоянны. Разгадка природы шизофрении — это победа разума, добытая великими мучениями. В целом рассказ построен на серьезнейшем жизненном материале.
Рассказ В. Цветкова «Второе. лето» при его небольшом объеме содержит информацию, которой хватило бы для повести,— настолько глубока и серьезна поставленная проблема. Трагичность и загадочность финала жизни Хемингуэя, великого жизнелюбца, вдруг решившего умереть... Слабость это или мужество? Настала для писателя трудная минута выбора: жить и писать, зная, что пишешь ниже своих возможностей, хуже своих известных вещей, пойти на содержание К своей собственной славе — или?.. Для Хемингуэя, такого, каким мы его знаем, новый путь означал бы поражение. А он хотел быть победителем. Везде и во всем.