Да, двенадцати.
Лицо Стерлинга потемнело.
— Ты же знаешь, что мы не можем оставаться в одиночестве.
Я кивнула. Даже на этой лодке у нас была охрана — часть тех двенадцати — человек, которые следили за нашими спинами, чтобы убедиться, что мы защищены.
— Ненавижу, что у нас отпуск, а другие должны работать.
— Так уж устроен мир.
— Ты когда-нибудь уставал от постоянного наблюдения? — спросила я.
— Я не думаю об этом, кроме того, что знаю, что они есть, и есть места, где они менее навязчивы.
— Как дома.
Он кивнул.
— Мне нравится слышать, как ты это называешь. — Он приподнял мой подбородок. — Тебе понравилось наше бегство?
— Понравилось ли мне пять непрерывных дней солнца и секса?
— Понравилось? — спросил он, и его улыбка стала шире, а темные глаза заблестели.
Я положила руки на его широкие плечи.
— Да, Мистер Спарроу.
— Ты знаешь, что каждый раз, когда ты так говоришь, у меня встает?
— Думаю, что ответ на этот вопрос будет таким же.
Да, Мистер Спарроу. Я снова повернулась к воде.
— И Остров Макино.
Я положила свою руку поверх его, лежащей на поручне.
— Было весело быть обычными людьми.
— Солнышко, там была охрана.
— Не говори мне этого. Дай мне думать, что один день мы были свободны.
В его груди загрохотал смех.
— Скажем так, твое изменение в наших планах для некоторых было не таким приятным.
Улыбнувшись, я покачала головой и вспомнила тот день. Я даже не подозревала, что за нами следят. Я думала, что это был единственный раз, когда мы были одни, одни в толпе. Яхта остановилась сразу за островом, где нас встретило судно поменьше, которое, обогнув остров, причалило к частной пристани.
Тремя днями раньше…
Остров Макино был словно перенесен в прошлое. Без автомобилей и моторизованных транспортных средств — кроме пожарных машин — это был действительно незабываемый опыт. Единственным средством передвижения были лошади или велосипеды. Я слышала об этом острове, но увидеть его было неожиданно и волнующе.
Держась за руки, мы гуляли по тротуарам исторического города, останавливались в магазинах и ели изумительную помадку. Мы осмотрели Форт Макино. В экипаже, запряженном лошадьми, мы поднялись на холм к массивному парадному крыльцу Гранд-Отеля, где нас ждал стол для ужина. Зеленые полосатые стулья и элегантно одетые официанты не были похожи ни на что, что я когда-либо видела — классика, а не блеск и гламур Чикаго или Нью-Йорка.
После ужина, когда мы возвращались на пристань, я потянула Стерлинга за руку.
— Мы следуем графику? — спросила я.
— Нет, следующий пункт повестки — вернуть тебя в каюту яхты и заняться с тобой любовью под огнями Макиноского моста.
Это что-то сделало со мной, Стерлинг использовал слова «заниматься любовью» — теплое, нечеткое чувство загудело в моих венах, покалывая кожу и скручивая внутренности. Это было намного шире, чем просто «трахаться», намного чувственнее, более чутко, словно какая-то неведомая настройка на вибраторе, который Стерлинг описал до нашего первого свидания, с которым до сих пор мы играли только в уединении нашей спальни.
Оба описания вызвали улыбку на моем лице. Вот кто был Стерлинг Спарроу — мужчина, который мог заставить меня хотеть любой секс, что он предлагал, и, очевидно, даже пару игрушек.
Для протокола, вибрирующая анальная пробка все еще была твердым НЕТ.
Мои щеки горели, когда я представила его планы: мягкое покачивание яхты, огни знаменитого подвесного моста за окном, Стерлинг, забирающий каждую мою мысль, доставляя удовольствие моему телу.
— Мне нравится, как это звучит, — сказала я.
Он остановился и посмотрел на меня сверху вниз.
— Я слышу сомнение.
— Не о плане. Я не знаю, захочешь ли ты сначала сделать то, что я хочу.
— Солнышко, ты никогда не узнаешь, если не спросишь.
Я наклонила голову в сторону пункта проката велосипедов.
Глаза Стерлинга расширились.
— Велосипеды? Хочешь покататься на велосипедах?
— Один велосипед, — поправила я, отпуская его руку и указывая на велосипед с двумя сиденьями, одно позади другого.